Солнце взойдет на западе

– Энджи, – терпеливо объясняет Эден, – почему она попросила тебя выйти вместо нее?

– А, – Айрис прячет взгляд в кружку, – завещание сестры. Там слишком много всего, и Энджи нужно быть на слушании. У ее отца есть мысль оспорить завещание.

– По нему все достается Энджи?

Айрис удивленно смотрит на Эдена. Не то, что он сомневается в умственных способностях лучшего друга, но обычно тот не проявляет лишнего интереса ни к знакомым, ни к их проблемам. Честно говоря, Айрис не спрашивал. Будет забавно, если в завещании сестра Энджи просила кремировать себя. Или поставить какую-то особенную песню во время церемонии.

– Наверное, – Айрис пожимает плечами. – Я не спрашивал.

– Я бы спросил, – серьезно говорит Эден. – Ты должен знать, из-за чего собираешься работать за другого человека.

– Не хотел лишний раз давить на больное, – Айрис поджимает губы.

– У тебя все постоянно спрашивают про шрамы, – парирует Эден. – И давят на больное. Почему ты…

– Мне это не нужно, – Айрис хмурится. – Это неважно. Я пообещал помочь – это меньшее, что я могу сделать.

– Ладно.

Дальше они сидят молча. Айрис смотрит в свою кружку, как делает всегда, потому что на лицо собеседника смотреть никогда не хочется. Привычка читать эмоции и ощущения с других надоела всем, так что Айрис избегает любой возможности ею воспользоваться. На руки тоже смотреть страшно, как и терпеть гляделки на свои. Две самые уязвимые части человека – руки и лицо.

Эден уходит в комнату, возвращается с грязной тарелкой и моет ее все в том же молчании. Айрис следит за его движениями. Чужая методичность расслабляет. Любая методичность расслабляет, но приятнее смотреть, как что-то делают другие. Сердце зажимает от тоски и нежности, и Айрис не находит этому оправдания. Он просто смотрит, и ему становится так печально и хорошо. Он не знает слов, которые могли бы это описать.

Ничего никогда не меняется, разве что декорации – их старые кухни, где родители и Эдена, и Айриса наверняка уже готовят ужин. Дом Итами, университет, их школа, центральные улицы Сонерты – это все одно и то же, если речь идет об Эдене и Айрисе. Так всегда было. Трудности, книги, работы, истории, задания, какие-то радости. Все одно. И все проходит.

– Айрис, – зовет Эден, – прием.

– Что такое? – Айрис мотает головой и удивленно смотрит на Эдена. Тот едва усмехается.

– Ты опять завис, – Эден пожимает плечами. – Ты слишком много думаешь.

– Это лучше, чем не думать совсем, – парирует Айрис.

– Может быть, – тихо произносит Эден, вытирая тарелку насухо, – но так спокойнее.

Айрис обдумывает это. Спокойнее ли не думать ни о чем и никогда не задавать себе вопросов? Вполне. Только так нельзя найти ни одного ответа. Беспокойные загадки, которые никогда не заканчиваются.

Эден подходит к Айрису, и тому хочется спросить, что не так теперь. Эден слишком простой, весь на поверхности со своими целями, стремлениями и мечтами. Эден хочет быть первым – у него не получается, поэтому он старается еще и еще. Даже не берет в расчет Итами – с ней тягаться сложно. Айриса по части теории тоже не берет. Эден ищет свое место и нигде его не находит.

Будет ли Эден возвращаться к Айрису, как Айрис каждый раз возвращается домой? К нему?

Эта мысль внезапная. Айрис резко запрокидывает голову, смотрит Эдену в глаза впервые за долгое время. Не бегает взглядом по лицу, не жмурится. Просто смотрит, и это слишком долго, и у Айриса внутри и снаружи все скручивается и кипит, будто он снова загорелся.

Эден кладет руки ему на плечи, и Айрис бессильно утыкается лбом в его живот, чувствуя, как по плечам проходятся чужие ладони. Он медленно расслабляется, ушибы от падения уже почти не болят. Айрис закрывает глаза, и ему нравится то, что он ничего не видит. Эден надежный, и Айрис думает, что он – синоним слова дом. Это очевидно, Айрис уже так думал. Но теперь мысль чувствуется по-другому.

Айрис знает, как пахнет Эден: мятой, детским шампунем с лимоном и чем-то терпким. Айрис знает, как выглядит Эден: растрепанные русые волосы, светло-зеленые глаза, прямой нос и идеально-симметричный изгиб губ. Айрис знает, как одевается Эден: фланелевые рубашки, футболки с нелепыми надписями и рисунками, изношенные кеды и джинсы. И все это ассоциируется с домом. Даже больше, чем родители и свои собственные руки.

Айрис неловко протягивает руки и кладет их на спину Эдена. Становится тепло и хорошо. Эдену, наверное, не очень удобно так стоять. Он опускает голову на макушку Айриса. Они очень давно не обнимались так. Это напоминает что-то очень хорошее.

– Нам нужно доделать задание по рисунку, – тихо напоминает Айрис.

Эден отстраняется от него, смотрит удивленно и будто сонно. Кивает и уходит. Айрис сидит еще некоторое время, зная, что все равно придется пойти в спальню и рисовать. Обычно им помогает Итами, но сейчас придется выкручиваться самим. Айрис постоянно пытается все понять. И тема, которую он никогда не поднимал для себя, становится единственной, о чем получается думать.

И ему вдруг становится очень страшно.