– Дети! Я у этих мужиков под мышкой легко прохожу. Приехали, тоже заселил. И вот с ними не разговаривает уже Аристарх. Смотрит как на чуму. Ребятишки чем-то разозлили папу.
– Они живут по отдельности, что ли? – поинтересовалась художница, отворяя дверь. На нее пахнуло живым теплом, смолистым горьковатым запахом деревянного дома, в котором было нечто человеческое. – Я видела, что вы топите во всех шале.
Она прошла прямо к камину и опустилась в кресло, придвинутое близко к огню. Жора подошел и поставил сумку в угол под лестницей.
– Приехала еще девушка, – сообщил он, привалившись плечом к стене. – Единственная, с кем говорят все. Пятое шале заняла. Это их дочь.
– Нина? – удивленно уточнила Александра. – Она-то зачем?
Сторож пожал плечами:
– Понятия не имею, из машины вылезло три человека, я всех заселил. Так она не дизайнер?
– Насколько я знаю – медик.
– Пусть будет медик, я не против, – усмехнулся Жора. – Мне все равно, в четырех домиках топить или в пяти. Без разницы.
– А хозяин? – заметила Александра. – Он ведь против посторонних на территории отеля?
Еще одно пожатие плечами. Не стирая с лица неопределенной улыбки, молодой человек ответил:
– Посторонний постороннему рознь. Она же не из лесу вышла, а с братьями приехала.
– Значит, и я могу кого-то пригласить? – допытывалась художница. У нее перед глазами все еще стояло такси, ерзавшее по скользкой дороге, тыкаясь бампером в сугроб. – Ко мне могут приехать гости? В домике есть свободная спальня.
– Теоретически, – загадочно ответил Жора, возводя взгляд к дощатому потолку.
Парень стоял у камина, живописно освещенный солнечным светом, лившимся из окна без занавесок. Его романтический вид был более чем уместен в простом деревенском интерьере. Длинные волосы цвета старой бронзы, падавшие на меховой жилет, куртка, вышитая незабудками, краги из оленьей шкуры, лужицы талой воды, натекшей с грубых армейских ботинок… Руки он по-наполеоновски скрестил на груди, и Александре вновь бросилось в глаза кольцо, сплетенное из бисера. Она сощурилась, рассматривая узор, и Жора скорее почувствовал, чем поймал ее взгляд.
– Это
– Что? – переспросила Александра.
– Древнее славянское обручальное кольцо, – пояснил Жора, поглаживая черный бисерный ободок, закрывавший всю фалангу безымянного пальца левой руки. – Таких колец всегда имеется два – у жениха и невесты.
– Можно взглянуть поближе?
Жора с готовностью снял кольцо и протянул его художнице. Александра рассмотрела сложный узор на черном фоне: крестообразное сплетение четырех разомкнутых колец, двух красных и двух синих. Взвесив кольцо на ладони – оно было приятно тяжелым, – Александра вернула его парню. Тот немедленно надел его, продолжая рассказывать:
– Это оберег сердечного союза от злых духов, так считалось у древних славян. Духи могут наслать болезни, несчастья, разлад в семье. Раньше такие обереги для молодых плели специальные люди, посвященные, жрецы. Сейчас – кто попало, любой, кто найдет схему в интернете. Или можно готовые купить.
Жора машинально поглаживал и поправлял кольцо, в его ироничном тоне слышалось разочарование:
– В общем, сейчас все это так, игрушки, декор. И конечно, обереги не работают.
– И все-таки вы носите это кольцо, – не удержалась Александра.
Парень высоко поднял русую бровь:
– А почему бы нет? Люди много чего на себя навешивают, ни во что не веря. Вера – роскошь для дураков.
– Каждый человек во что-то верит, – возразила Александра, испытывая непонятное для себя самой волнение. – Даже атеист.
– Лично я верю в самого человека, – спокойно ответил Жора. Оттянув высокий ворот свитера грубой вязки, он извлек из-за пазухи резной деревянный медальон, висевший на красном шнурке. – Вот
Спрятав медальон под свитер, парень подбросил несколько поленьев в камин и выпрямился:
– Ладно, я пошел накрывать на стол. Скоро обед, не забудьте!