Солнце восемь минут назад

– Мы привыкли думать, что видим именно то, на что мы смотрим, – говорил профессор, как всегда, несколько загадочно. – Это простительно посетителю музея, который смотрит на картину, но не реставратору. Реставратор, глядя на картину, не должен доверять своим глазам. Если вы смотрите на картину семнадцатого века, это не значит, что перед вами картина семнадцатого века. Истина откроется только в процессе реставрации, но может быть слишком поздно. Вы уже погубите полотно. Вы будете предполагать, что перед вами пример трехслойной живописи, и начнете работать со слоем лессировок, с самым верхним. На самом же деле слой может оказаться всего один. Прежде чем вы поймете это, вы его уничтожите. Поэтому!

Девяткин постучал по доске указкой и внушительно произнес, повысив для привлечения внимания голос:

– Раз! Приступая к осмотру картины, не думайте совсем. Избавьтесь от предубеждений. Не читайте экспертных заключений, если таковые имеются. Не рассуждайте, а смотрите. Знаете, как работает хороший следователь, осматривая место преступления? Он не думает о том, что должен искать. Он просто смотрит и фиксирует ровно то, что видит. Ответы могут оказаться неожиданными. Если вы будете искать черного кота в темной комнате, вы его в конце концов найдете, уверяю вас. Но!

Снова удар указкой. Аудитория молча внимала.

– Это будет не тот кот, – закончил Девяткин. – Итак, первое – исходите только из вашего личного представления о полотне. Второе! В природе не существует ни абсолютной прозрачности, ни абсолютной непрозрачности. Старые мастера никакие полутона не писали прямо, они достигались оптическим эффектом, через просвечивающий подмалевок. Все эти финальные сияющие золотистые тона Веронезе и Тициана достигались тем, что подмалевок они делали бронзовой краской. Никакой мистики, как мы видим. Позже в ход пошла охра золотистая. Передвижники пользовались асфальтовым грунтом. Он давал мерцающие мягкие тона, но в итоге все их картины сильно потемнели и изменили колорит. Итак, второе!

Удар указкой.

– Глядя на лессировку, сразу высматривайте подмалевок. Если вы его не можете различить, перед вами однослойная картина. Необязательно подделка. Не все художники получали специальные знания, некоторые были просто не в курсе того, как работать в трех слоях. Мы еще поговорим отдельно о русском усадебном портрете восемнадцатого века. Это интереснейший гибрид европейского светского портрета и византийской иконописи, по приемам и технике. И третье!

Девяткин занес указку для удара, но замер с улыбкой, глядя на студентов:

– Обязательно сфотографируйте картину перед тем, как начать снимать лак. В цвете. Когда вы ее зажарите, а одну-две картины в своей жизни вы зажарите обязательно, вы просто напишете ее заново…

Профессор говорил что-то еще, но теперь его слова поплыли, словно краски, смазанные губкой с растворителем. Александра снова провалилась в сон. Из состояния дремоты ее вырвал звонок. Нащупав телефон на полу рядом с кушеткой, художница увидела на экране вызов от Мусахова.

– Да, Иван Константинович? – Она приподнялась на локте, сонно щурясь.

– Твой заказ готов, Сашенька, – ответил торговец, пропустив пожелания доброго утра. – Все у меня в багажнике, готов привезти. Ты, помнится, очень спешила.

– Вы просто волшебник! – воскликнула Александра, разворачивая к себе циферблат огромного цинкового будильника, тикающего в изголовье постели. Стрелки показывали начало одиннадцатого. – Когда вы успели?!

– Честно? – собеседник коротко и густо рассмеялся. – Да только что. Всем звонил, пугал порядочных людей, искал тебе холст, попутно в своих загашниках рылся. Ты же знаешь мой подвал… Тянется до метро «Кузнецкий Мост», с переходом на станцию «Лубянка».

Мусахов снова самодовольно хохотнул.

– И среди всякого хлама нашел то, что тебе требуется. Метров шесть с гаком. Качество – гаже не бывает, приятно посмотреть. Ты сейчас где? В мастерской? У Снегирева?

– Самого Снегирева с нами уже нет, но можно сказать и так. – Александра уселась, коснувшись босыми ногами холодного паркета. Из щелей между рассохшихся плашек немилосердно дуло – сквозняк мог бы погасить пламя свечи. – Я знала, что вы все моментально достанете! Как мне вас благодарить?!

– Свари к моему приезду чашку кофе, – усмехнулся в трубку Мусахов. – Ты же знаешь, я сам в этом деле не мастак, а машины все эти бездушные не люблю.