Солнце восемь минут назад

Насестом Мусахов называл бывшую мастерскую Александры, располагавшуюся в огромной мансарде старого особняка, в переулках близ Солянки. Дом, находившийся на балансе Союза художников, когда-то был целиком отдан под мастерские, одна из которых принадлежала покойному мужу Александры. После смерти супруга она осталась полновластной, хотя и незаконной обитательницей мансарды. Долгие годы ее никто не тревожил, не выгонял из помещения, в сущности, почти непригодного для жилья, и она привыкла считать мастерскую своим домом. Но особняк стремительно ветшал, соседи-художники переезжали в другие, более благоустроенные помещения. Александра держалась до последнего извещения о начале работ по реконструкции. Она покинула здание, когда отключили свет и вдоль фасада выросли строительные леса.

– Меня уже не переделаешь, – улыбнулась Александра. – Бесполезно.

– И где ты сейчас?

– Да вот, повезло – сняла у одной вдовы художника мастерскую, почти что в соседнем переулке. Адрес оставлю на всякий случай.

Мусахов немедленно протянул гостье блокнот и ручку, Александра написала адрес и даже нарисовала схему, как найти ее новое жилище.

– Раньше это была одна большая квартира, с парадным входом и черным, – объясняла художница, рисуя на схеме стрелки. – Но там поставили глухую перегородку в коридоре, получилось как бы две квартиры, каждая с отдельным входом. Ко мне – в подворотню, через двор и по черной лестнице на второй этаж. А если пойдете прямо в квартиру номер три с парадного, попадете к моей хозяйке.

Мусахов взял у нее блокнот и поднял жидкие брови:

– Да я знаю этот дом! Хозяйка – Юля Снегирева, правильно?

– Юлия Петровна, верно! – кивнула Александра. – Я даже не удивляюсь, что вы знакомы, вы же всю Москву знаете.

– В пределах Бульварного кольца – всю, – хмыкнул торговец. – И покойного Снегирева знал, бывал у него в той самой мастерской. Валерий Николаевич звезд с неба не хватал, прямо скажем, но чиновников от искусства обольщать умел. Особенно чиновниц. Отсюда и такая квартира. Ты-то довольна? Да? Ну, это главное. Материалы когда нужны?

Александра сложила ладони в молитвенном жесте:

– Завтра утром! Срочно!

– Все в наличии, кроме холста, – задумался вслух Мусахов. – Но холст я ночью вряд ли найду… Разве что…

Он тряхнул седой шевелюрой и бодро закончил:

– Утром позвоню, вдруг получится. Телефон прежний?

– Запишу на всякий случай. – Александра снова взяла блокнот. – Да, и я буду работать за городом, это довольно далеко, так что буду ждать материалы в Москве, чтобы не ездить туда-сюда. Надеялась завтра же начать…

– И кому нужен такой холст, – проворчал Мусахов. – Это для декора, что ли?

– Не могу сказать, – извиняющимся тоном произнесла художница.

– Понимаю, тайна заказчика. А на кого работаешь, тоже не скажешь? Вдруг жулье какое-нибудь? У меня впервые такую заведомую дрянь заказывают. Там же половина красочного слоя потом отвалится, вместе со щепками.

– Красочного слоя и не будет, – вырвалось у Александры.

Она мгновенно осеклась. Мусахов, прикрыв глаза, задумался.

– Стесняюсь спросить, – после паузы проговорил торговец. – Речь не о венке идет?

– Иван Константинович… – оторопело протянула художница. – Как вы…

– Догадался? – Мусахов глубоко вздохнул. – Давно живу, деточка. Вспомнились девяностые. Ты тогда еще святым искусством занималась, витала в облаках… Не представляешь, что в нашем бизнесе творилось. Один мой знакомый, аферист первостатейный, на этих самых венках сколотил очень приличное состояние. Наглый был неимоверно, рисковый. Бандит по натуре, и бандитам же свои венки продавал, в роскошных рамах, выдавал за подлинники. Сертификаты штамповал со всех аукционов мира. Не веришь, что такое возможно, да? Очень даже возможно. И венки, надо признать, стряпал мастерски. Тут в переулке, в подвале, неподалеку. Такие шедевры получались – с двух шагов не отличить от оригинала. Вот он за такими холстами, как ты, охотился. Правда, искал старые холсты, лодзинские, со станков, которые давно не в ходу. Из Польши и выписывал, из Лодзи, нашел там какой-то довоенный текстильный склад. Уж хуже этих холстов я не видел ничего. Зато при оттискивании получался убедительный рельеф…

Мусахов покачал головой и продолжал:

– Вот я сейчас послушал тебя и сразу его вспомнил. Умел он ухватить удачу за шиворот… Пока его самого не прихватили. Неизвестно даже, где похоронен. Закопали где-нибудь в лесу. Говорил я ему тысячу раз…

Александра поежилась:

– Иван Константинович, это не тот случай. Мои венки никто не собирается выдавать за подлинники. Декор, и только декор, как вы сами сказали.

– А зачем, позволь спросить, ты за это взялась? – Взгляд торговца сверлил ее из-под набрякших красноватых век. – Трудные времена? Настолько? Обратилась бы к старым друзьям. Неужели я бы тебе не помог?

Художница вздохнула: