Солнце в зените

Из-за противников мира король Франции испытывал тревогу, пусть даже они не осмеливались выступить открыто, - подобно Глостеру, - и высказать свою точку зрения. Одним из таких стал Луи де Бретейль, капитан из числа выдающихся военачальников английского монарха. Людовику доложили, будто слышали, как он поделился, - мирный договор для Англии - сущий позор. Требовалось заручиться поддержкой подобных людей, - и французский монарх лично с ним встретился и предложил в своей стране высокую должность. Де Бретейль немедленно от этого отказался. Однако, когда Людовик перешел к пожалованию тысячи крон, они сыграли роль фактора непреодолимой силы, и капитан их принял. Отринуть деньги всегда было тяжело, притом, все, чего француз попросил взамен, - труд де Бретейля на благо продолжения мира между двумя государствами.

Но основная доля беспокойства относилась к герцогу Глостеру. Ричард мог оказаться значимой силой в стране, и он продемонстрировал неодобрение более открыто, чем кто-либо еще. Людовик пригласил его на обед. Не на роскошный пир, а на частную трапезу, где король мог поговорить с герцогом, как добрые друзья, и найти, таким образом, некоторое понимание взаимных действий.

Ричард едва ли мог отказаться от подобного предложения, но он отправился на встречу, решив не становиться, в отличие от брата, жертвой подкупа.

Людовик внимательно взглянул на него. 'Крепкий молодой человек', - подумал он, - 'и явно один из тех, кто верен принципам. Юноша всегда предан брату, даже когда не одобряет действий Эдварда. Англичанину повезло, что он сумел внушить подобную самоотверженность'.

Король Франции задал Ричарду вопросы о его жизни в Миддлхэме, поинтересовался супругой и маленьким сыном, после чего должным образом перешел к главной теме их свидания. Людовик наслаждался столь прекрасными отношениями с английским монархом и был счастлив, что они урегулировали свои разногласия, не потеряв ни одной человеческой жизни. Война приносит беды тысячам, и, если ее получается избежать, это уже предмет для радости. Француз уверен, - общий долг состоит в том, дабы сделать все возможное для поддержания мира между двумя государствами.

Ричард согласился с желательностью мира...но подчеркнул, - мира почетного.

'Действительно, вы правы', - произнес Людовик. 'Ваш брат дальновиден, мой господин. Ему известно, как заключать выгодные сделки. Но мне хотелось бы показать вам несколько чрезвычайно замечательных коней, которых недавно доставили в мои конюшни. Смею думать, они являются лучшими чуть ли не в целом мире. А что бы сказали по поводу вот этого блюда? Его можно причислить к красивейшим во всей Франции. Мой господин, я намерен просить вас принять от меня дары...Блюдо, подобное увиденному вами, и нескольких из новых чудесных коней, привезенных ко мне в конюшни'.

Ричард не стал прибегать к тонкости Эдварда. Он сразу перешел к делу.

'Если они подразумеваются в качестве взятки, чтобы привлечь меня к вашей точке зрения, если, приняв их, я буду вынужден объявить о согласии и признании правоты моего брата...'

'Мой господин, мой господин, как вы можете так обо мне думать. Эти дары предназначены почетному гостю. Я ничего не прошу взамен'.

Правила поведения требовали, чтобы Ричард принял блюдо и коней. Способ их вручения не оставлял путей для отступления, но герцог Глостер ясно дал понять, - он не одобряет договор и никогда публично его не поддержит.

'Подобный человек нуждается во внимательном присмотре', - подумал Людовик. 'Люди с высокими моральными стандартами крайне опасны'.

Ричард ушел довольно печальным. Он никогда не станет кататься на данных конях, как и использовать блюдо. Делая это, герцог мог погрузиться в негативные размышления. Но не о Людовике, а о собственном брате.

Ричард всегда с ясностью вспоминал дни их детства, те краткие посещения Эдварда, как тот снисходил к младшим, поражая своей ослепительной красотой, его смех, его явную любовь к ним. Эти дни были самыми выдающимися в жизни Ричарда. Когда возникли проблемы, и мальчика вместе с Джорджем и Маргарет отослали укрыться в лондонском доме Пастонов, Эдвард приходил к ним каждый день - увидеть и напомнить о судьбах династии Йорков, которые, пусть временно и находились в упадке, скоро готовились подняться, и тогда дети могли опять встретиться со своими родителями.