Солнце в кармане

Бабушка была сметлива в Ваниных улучшениях своего быта и "производства", не цепляясь за старое, как многие пожилые люди. Даже освоила спиртоводочную мини-линию, как положено — со сменными фильтрами и мощным охладителем, и много ещё чем полезным. Закупил тару стеклянную, также бочки и бочоночки дубовые для выдержки некоторых типов продукции: на оленьих пантах, например, орехах, женьшене и других таёжных травах.

Ваня трудился не покладая рук, с раннего утра и, не зная усталости. А вечером банька, каждый день, и по два раза наливочки бабушкиной.

Здесь-то Ваня и понял, пусть побочную, но не маловажную мысль. Не жара благостная и обеды с завтраками с деревьев свисающие сделали человека из обезьяны, если такое вообще было. Не в Африке, а только в местах подобных этому могло появиться человечество как таковое. Где творцами, а значит и противниками порой, а порой и помощниками: Хлад — Мороз, Снег и Лёд. Здесь, здесь Тварь Дрожащая стала ЧЕЛОВЕКОМ!

……………………..

И вот пришел момент, когда надо бы и уезжать. Уже звонки до хрипоты мембраны замучили сотовый телефон. Партнеры, друзья, подчиненные и просто заинтересованные влиятельные особы, навязчиво интересовались сроками его прибытия в Германию. Да и у самого Вани появились здесь некоторые дельные мысли. Проекты, для воплощения которых необходимо побывать в Германии. И кажется, при современных средствах транспорта, с открытой визой, деньгами и возможностями — да мотайся ты в Сибирь хоть дважды в месяц, что некоторые и делают.

Но Ваня как что-то чувствовал.

Сначала сказал деревенским что уезжает, но что еще приедет, и не раз. Потом постоянно и как-то неуверенно отнекивался на не однократно заданный вопрос: когда проводы. Не хотелось ему этого события. Но без проводов никак нельзя. Тем более, что часть селян вскорости возможно станут его сотрудниками. Хотя об этом еще, как говориться, они — ни сном, ни духом. Нужно было оставить добрую память, "показать Лицо", или как сказал Лялюк: "хорошие понты — половина дела".

…………………….

Для прощального обеда, ужина, а может случиться и завтрака Ваня арендовал хорошо приспособленный и пока не загаженный двор недавнего молодожена. Чему тот с родственниками искренне обрадовался. Как приработку. А заодно есть реальный шанс — опохмелится после "медового" месяца.

Рассыльные пацанята позвали всех семьями. Но женщины зайдя попрощаться и пожелать, что принято, быстро и тактично уходили. Остался строго мужской "актив" села. Наливать принялись бабушкиной наливки. Из тех сортов, что по звонче, по забористей, на красном перце, хрене, да волчьем корне.

Ваня сказал, что в покое их не оставит, есть планы. Посмотрит что покажет Германия. Разговор пошел о сельских проблемах, а потом привычно скатился в политику:

— …Так своего и выбрали. Так никто ведь не хочет, из Настоящих. Вон, Талалихина сынок, тоже поди свой, только крученный — в райцентре живет, все у него там знакомые… А вишь как оно случилось… Сразу всё увязалось: папаня его, он сам, собутыльник депутат. Участковый новый из пропойной деревни — да еще майор! Много ли участковых майоры, да на джипе "Крузёре"? Что, где еще творил? А так, кто из нас знает: кто за кем прибег, кто с кем водку пил? Прокуроры, деляги торговые, шабашники дорстроевкие… Да, что говорить — попало село!

— Вот только говоришь: "попало". Пропало село! Давайте-ка, мужики, баб своих выдвигать. А то по огородам перекрикиваться это они горластые, бойкие. А как дело…

— Так, так, — пусть делают. А сделают первым делом ущемленье нам.

— Какое ущемленье? Хвоста, что ли?

— Какое, какое! Сухой закон введут, вот чего.

— Тебе дед никакие законы завсегда не писаны были, что государственны, что от правления, что от бабки твоей.

— Я что, — за себя? Я за мужичьское общество. Собутыльники то разбегутся. Как тогда, когда из Омска цирк приехал. Сиди три дня дома, — тоска волчья.

"Общество" рассеялось и принялось подставлять стаканы прыткому, на разливе стоящему, деду Камаринову.

Распахнулась правая половина амбарных ворот. Некто не желал входить бочком. В клубах вспарившего от столкновения с морозом теплого воздуха восшествовали три типа. Двое по бокам, играясь резиновыми палками. А посередине, руки в карманах, господин Участковый лично.

— Что, бляди, не ждали? Ты что, херр немецкий, на отвальную не зовешь? Личность мою забыл или не пожелал?

— Вы завсегда сами, Не званные, приходите. — опередил ответом Ваню дед Камаринов.

"Гости" растолкав, подвинув мужиков на скамейках, уселись рядом с Ваней, оставив на месте лишь "председателя" и Лялюка. Первого не тронули, верно, из-за бывшего его начальственного положения, хохла же из уважения к тяжести всей его фигуры.