Солнце в кармане

– Ничего… странного, – всё ещё с небольшими паузами говорил Сергей, – У нас энергетический кризис уже… больше полувека. Давно всем ясно, что к осознанному снижению потребления люди никогда не будут готовы. Поэтому государства… постепенно снижают экологические ограничения для предприятий, желая их поддержать. А это, как видишь… отрицательно сказывается на здоровье. Особенно на нашем с тобой.

Мишутка поник. Молодёжь во все времена плохо осознаёт безвыходность ситуаций. Им хочется изменить мир к лучшему, исправить несправедливость, сделать хоть что-нибудь. Слова «никак» и «невозможно» только побуждают их к борьбе, в результате которой либо мир действительно меняется по стечению случайных обстоятельств, либо молодёжь обретает мудрость, понимая, что неосуществимость великих свершений – лишь попытка мира обратить наше внимание на не менее важные мелочи, которые находятся совсем рядом. То, что Мишутка задумался, а не ринулся на баррикады, декламируя Грету Тунберг и её последователей, уже говорит о его высоком интеллектуальном потенциале.

– А ты сам-то почему опять ночью работаешь? До сих пор не сделали тебе апгрейд чипа? – спросил Сергей, мягко отвлекая юношу от тяжёлых мыслей.

– Точно! – вспомнил тот, – Чип мне усовершенствовали. Приезжали мастера из «Заслона» – которые панель управления делали, проверили совместимость, сказали, всё в порядке. Так что я уже приступил, и как раз зашёл за вами, чтобы показать, что получается.

– Раз получается – пошли, покажешь.

По дороге Мишутка делился впечатлениями последних дней.

– Врачи сказали: у меня теперь в голове больше четырёх тысяч электродов! Сотня нитей размером всего в пару микрон! С таким-то устройством у нас точно всё получится! Я наведу лазеры с точностью не то что до макро – до нанометра!

– Посмотрим… А что с воспоминаниями? Появились уже какие-нибудь?

– Да… Только не те, что нужно. На самом деле они были с самого первого дня, просто тогда я ещё не умел отличать их от своих собственных. Но однажды поймал себя на мысли: неужели у меня такие огромные ладони? Проверил и понял, что руки вовсе не мои, а отцовские.

– Помнишь что-нибудь о его последней работе?

– Чаще всего всплывают картинки о нас с мамой, об отпуске на море и ещё что-то из детства…

– А мама у тебя..?

– Я её почти не помню. Она ушла, когда мне было три. Я всегда думал: это из-за папы, оттого, что он мало её любил, всё время пропадал на работе. Но сейчас чувствую, насколько она была для него важна. Отец вспоминал её постоянно, до самого последнего дня. И обо мне он тоже всегда заботился, просто… по-своему. Когда я понял, что моё суровое воспитание давалось с трудом ему самому, стало как-то легче, что ли. Как будто отец превратился из тирана в живого человека, о котором я даже начинаю немного жалеть.

Большая майская Луна вынырнула из мутной заводи дымчатых облаков и высветила бледное юное лицо с сияющими глазами цвета голубой ели. Ещё одно свойство молодости – уязвимость этому мистическому влиянию ночи, срывающему маски, пробуждающему искренность. Оно было так заразительно – Сергей даже удивился, что всё ещё может испытывать подобное. Однако удивление его зародилось и набрало силу исключительно внутри разума, а оттуда протиснуться к эмоциям, закрытым на сотню замков, очень непросто.

– А ты помнишь сам взрыв? – спросил вдруг инженер, не сдержав любопытства.

– Нет-нет-нет! – занервничал, затараторил парень, – Пожалуйста, не напоминайте. Я очень боюсь его увидеть. Это ведь будет как видение о собственной смерти.

– Ладно, – Сергей понял, что хватил лишнего, и поспешил исправить ситуацию, – Так что ты хотел мне показать?

– Смотрите! – с гордостью повернулся он к роботизированной конечности и положил перед ней многострадальную, в нескольких местах склеенный карандаш.

Встав удобно, Мишутка слегка напрягся и сконцентрировался. Рука ожила под его взглядом, слегка пошевелила пальцами и осторожно, без резких движений подняла карандаш. Сергей уже хотел было поздравить юношу, но тот, похоже, не спешил расслабляться. Рука зажала кончик карандаша между указательным и средним пальцем, затем ловким движением перехватила его безымянным, за ним мизинцем – и, наконец, принялась жонглировать, наращивая темп. Мишутка закрыл глаза, полностью полагаясь на сигналы, посылаемые и получаемые чипом. Новые технологии позволяли буквально сделать любой механизм частью своего тела, даже если он находился на расстоянии. И наглядное доказательство этого факта выглядело крайне эффектно. Однако виртуозное жонглирование канцелярией было ещё далеко от сложной лазерной настройки.

– Ну-ну, потише, оставь свои мощности на что-то посерьёзнее, – остановил воодушевлённого юношу Сергей.

– За мощности не переживайте. У нас же в транзисторах не ваш допотопный кремний. Нитрид-галиевые технологии! Скорости в двадцать раз быстрее, чем в вашей молодости, выбросы CO₂ вдвое ниже, да и вообще, доказанная работоспособность при температуре в триста градусов.

– Об этом я и говорю. Транзисторы, может, и устойчивы к высоким температурам, а твоя голова – нет. Сядь, отдохни.