Солнце против правил

— …Но так и быть. Помилую. Пиши заявление на отпуск. Что ж вы такая глупая, молодежь? — Начальница выпустила пар и теперь выглядела скорее растерянной. — Как мне из ситуации выходить? Сменщица твоя две недели работать без выходных точно не согласится.

— Ну давайте не пойду я ни в какой отпуск, — Лия тоже не возражала против перемирия. — Ролик удалю. И даже перед этой вашей выдрой Мариной Андреевной могу извиниться.

— Вот вроде живешь у нас на Кавказе давно, а ничего так и не поняла, — укорила Юлия Карловна. — Пожар зажечь легко. Но сама ведь и сгоришь в нем. Маринка только с виду беззащитная, а покровители у нее тоже имеются. И с тобой могут сделать все что угодно. Это я просто поговорила с тобой. Но другие могут и в темном переулке подкараулить. Так что лучше бы тебе переждать, пока все не успокоится. Где-нибудь отсюда подальше.

Лия собралась было поспорить — что против нее какая-то воспиталка?

Но вспомнила Левушку — подумаешь, экскурсовод. Но затащил ее вчера — на глазах у всей улицы — в машину, и никто даже не попытался вступиться.

Может, и правда — наплевать на кристальный воздух, магию гор, тишину, очаровательных местных ворон? Порша в охапку, самокат в багаж и бежать? Навсегда?

Вот только куда — Лия понятия не имела.

* * *

Тетя Люся караулила у входа в душевое, притворялась, будто протирает дверной косяк. Вскинулась нетерпеливо навстречу:

— Ну, что?

Лия усмехнулась:

— Ухожу в отпуск.

— С чего вдруг?!

Медсестра дернула плечом — объяснять слишком долго. Уборщица округлила рот в восторженной букве «о». Прошептала:

— Ты к Борею едешь?! Он тебя позвал, да?!

Пусть лучше так считает, чем распинаться про «Тик-ток» и претензию воспитательницы. Поэтому она лишь загадочно улыбнулась в ответ.

На время отсутствия Лии начмед отправила на Шарко Алиску из процедурного. Сертификат о допуске у той имелся, но руки кривые (ее и с капельниц сняли, потому что ставила безобразно). Лия, понятное дело, не обязана, и отпуск у нее с сегодняшнего дня, но до обеда сменщицу натаскивала, чтоб совсем уж не поубивала пациентов. А в два часа позвонили с рецепции:

— К тебе мужик.

— Кто?

— Не говорит, — администратор понизила голос, прибавила: — Но вид нищебродский.

В их пятизвездочном санатории над классическим отдыхающим — в носках и сандалиях, с дешевой пластмассовой кружкой — принято было посмеиваться.

Лия помчалась к выходу — и в изумлении увидела на диванчике подле стойки администратора отца.

Снобом себя не считала, но его туристический камуфляж действительно смотрелся странно на фоне витражных окон и лепнины на потолке.

Увидел ее, заулыбался. Пробормотал виновато:

— Прости. Не подумал вчера попросить у тебя телефон.

— Ничего страшного. Пойдем.

— Ты разве не на работе?

— Я… уже закончила смену.

Вместе вышли на улицу. Лия чувствовала спиной: охранник, администраторы — все смотрят вслед.

Отец — уверенно и очень старомодно — взял ее под руку. И вдруг спросил — неожиданное:

— Эта комната, где ты живешь, она чья?

— Снимаю. А что?

Опустил голову. Пробормотал:

— Д-да… ничего. Дорого платишь?

— Двенадцать.

Трущобы можно было снять и за семь, но Лие нравилось жить в центре. Опять же хозяйка — пусть тиран — то орехов в меду принесет, то сыра домашнего. И собаку приняла.

Язык чесался спросить, чего это вдруг отец заинтересовался ее жилищными условиями, но видела: смущается по полной. И решила: пусть сам мучается, слова подбирает.

— Я… давно пенсионер. — Наконец выдал он. — В Москве меня ничто не держит. Живу круглый год в деревне. Думал сначала квартиру сдать — пенсия-то, сама понимаешь, какая, прибавка не помешает. Но потом решил: не хочу в свой дом чужих людей пускать.

— Ты и своих не особо пускаешь, — не выдержала Лия.

Она, правда, не просилась, но почему бы папе не пригласить как-нибудь в Москву? На Новый год, к примеру, — семейный праздник?

— Я полагал… раз ты не пишешь и не звонишь, то сама не хочешь меня видеть.

Огляделась (никого поблизости нет), попробовала на язык непривычное слово:

— Чего ты пришел, папуль? В гости меня позвать? Спасибо. В столицу пока не собираюсь. А если поеду — в гостинице как-то спокойнее.

— Я сам все это заслужил, — произнес он скорбно.

— В принципе, да, — не стала спорить Лия.

Отец вскинул руку с дешевенькими часами:

— Половина третьего. Нотариусы минимум до четырех. У тебя паспорт с собой?

— Зачем?

— Я завтра уезжаю, так что надо обязательно сейчас сделать. Если у вас по записи, по срочному тарифу пойдем.

— Да что сделать-то?

— Квартиру на тебя перепишу.

— О боже. Ты с ума сошел?

Он взглянул странно светлыми сегодня, почти потусторонними глазами:

— Хоть и зол на вас с Борькой, но добились вы своего. Заставили задуматься. Понял — сам для себя. Брата твоего видеть и знать не хочу. А на тебя зла не держу. И как ты нас примирить пыталась, там, в горах, — запомнил. Хочу хоть чем-то отплатить тебе за добро.

— Вообще-то квартира мамина, — напомнила Лия. — Я на нее и так право имею.