Солнце против правил

Мне простынь на обозрение вывешивать некому, но спросил, в шутку:

— С ротой солдат гуляла?

А она вдруг рыдать. И целую поэму мне: как в десятом классе возвращалась поздно, поймали, изнасиловали. Плачет:

— С тех пор мне и стало сложно вдохнуть. А воспаление легких — это уже потом.

Я, конечно, обнял, прижал, утешаю. И обращался с ней, с тех пор как рассказала, вдвойне бережно, чтоб не считала себя порченой, грязной. Раскрывал постепенно, терпел — что зажатая, деревянная. Про изнасилование то не расспрашивал — сразу плакать начинала. И считал, дурак, — хотя и попробовали ее уже мужчины, — по сути, все равно она девочка. Я единственный. Неповторимый и уникальный. Но оказалось — все вранье. Наглое и подлое.

* * *

Семья у них получилась старорежимная, почти домостроевская. Федор пробовал себя, взлетал и поднимался, приносил в семью деньги (изредка много, чаще — самый минимум). Она утирала детям сопли, вела дом и полностью поддерживала его во всех начинаниях. А ночами, когда кухня вычищена и остальные спят, еще и подрабатывала — вязала варежки и шарфы на продажу.

Жили небогато, трудно. Когда купили дом в деревне, ждали, что полегчает, но стало только хуже: словно прорва, тот постоянно требовал денег — то крыша течет, то печка дымит. Кормиться с огорода тоже не выходило — оба городские, неумелые. То нежданные заморозки в мае, то мучнистая роса весь урожай сожрет.

Но Василиса безропотно приняла новое их бытие. В пятницу, всем кагалом, в деревню на электричке. Летом — там безвылазно, в доме без удобств. Давно рухнули границы, кто-то открывал для себя все новые страны. Но они даже на российское море не съездили ни разу — зачем, если в деревне есть речка? Да и сколько ж это денег надо?

Но когда Борису было восемь, а Лие три, Василисе вдруг предложили социальную путевку в детский санаторий в Геленджик. И на семейном совете решили: раз бесплатно, чего отказываться?

Федор отправил семью в плацкартном вагоне. Что сам не попадет на море, не страдал: разве плохо пожить одному, помедитировать в долгожданной тишине, без детского визга?

Разрабатывал авторский курс закаливания и йоги. Давал консультации по здоровому образу жизни дамочкам за сорок (с одной из них — давно облизывался! — ввиду отсутствия жены переспал). Раз в три дня ходил на переговорную — сдержанно хвалил Бориса за успехи в плавании, почти с умилением слушал лепет Лиечки.

А на пятнадцатый день ночью ему позвонил строгий голос. Назвался врачом «Скорой помощи», сообщил: жена попала в больницу со сложным переломом ноги, нужно немедленно лететь на юг, забирать детей.

Федор ругнулся — Василиса впервые посмела доставить ему проблему.

К черту полетел налаженный, холостяцкий, быт. Пришлось выгребать все ресурсы, чтобы хватило на билет в разгар курортного сезона, и мчаться в Геленджик.

Социальный санаторий — где под присмотром недовольной внезапно свалившейся обязанностью медсестры ждали дети — его удивил. Заведение хоть и бесплатное, но на первой линии от моря, территория утопает в цветах, на завтрак — вообще немыслимо — икру подают. И номер Василиске достался классный — на пятом этаже, с балконом и видом на бескрайнюю водяную гладь.

Поначалу планировал детей в охапку и сразу домой, но в санатории предложили отбыть, вместо жены, до конца путевки. Решил не отказываться. Опять же на билет можно не тратиться, а на себя Василисин переоформить.

Супруга лежала в городской больнице на вытяжке. Ходить, даже на костылях, нельзя категорически — плюс ко всему, оказался поврежден позвоночник.

— Где ж ты так? — с укором спросил Федор.

— С пирса решила прыгнуть, — прошептала виновато она. — И попала на мелководье.

— В санатории? — удивился.

Еще до того, как поехать в больницу, сходил на пляж. Отметил: сервис на уровне. И спасателей человек пять.

— Нет. — Потупилась. — Мы с детьми вечером пошли в город гулять. И Борис меня упросил по лунной дорожке проплыть.

Что ж. Бывает.

Федор, неожиданно легко, втянулся в непривычную для него роскошную жизнь. Загорал в шезлонге. Ел фрукты (подавали бесплатно на полдник прямо на пляже). Когда дети спали после обеда в прохладе кондиционера, навещал в больнице жену.

Лечащий врач заверил: лечение будет сложным, но восстановится Василиса полностью. И даже от денег (после некоторых раздумий Федор решил сунуть ему двадцать долларов) благородно отказался.

За день до отъезда загорали с детьми на пляже. И трехлетняя Лия вдруг ткнула пальчиком в красивую яхту, что величаво бороздила морской простор:

— Хочу опять туда!

— Лийка! — предостерегающе вскинулся Борис.

Федор лениво оторвался от «Комсомольской правды».

— Куда ты хочешь?

— На водный велосипед, — торопливо сказал сын.

Но девочка упрямо повторила:

— Нет! Я хочу на большую красивую яхту с алыми парусами! Мне там понравилось!

Конечно же, Федор заинтересовался.