Солнце мрачного дня

– Да, – я указываю пальцем на эту стопку научных знаний. Ими же убить можно! – Но я не говорила, чтобы ты выбрал самые большие!

У Адама в руках тоже были достаточно увесистые экземпляры. А вот Маркусу достались три тоненькие книжонки.

– Что это за несправедливость? – Я создаю слишком много шума, учитывая, что находимся мы в библиотеке. Но ничего не могу с этим поделать – мои нервы на грани. Да я сейчас в истерике забьюсь!

– Доверить ему наше исследование – это равносильно смириться с двойкой…

– Ты сейчас меня тупым обозвал? – Маркус тут же сжимает кулаки. Ни разу не видела, чтобы он их использовал. Николас – это да. Тот постоянно ими размахивает. – То, что я не веду себя как задрот, – не значит, что я ничего не понимаю.

Вот с этим я согласна. Я видела в прошлом семестре табель его оценок, и бал там был намного выше моего. Адам просто мыслит стереотипами.

Я выдохнула, взглянула на часы.

– Евпатий-Коловратий! – хмурюсь я. – Уже четвертый час.

Через час приедет Алви Конте. А я еще даже не добралась домой. Я смотрю на книги весом с меня. Как мне донести их до машины?

– Хочешь, я донесу? – предлагает Адам.

Тоже мне, заботливый какой!

Я подняла одну – блин, реально тяжелые. Но вдруг мне стало совсем легко, потому что книгу вытянули из моих рук. Я проследила взглядом её путь. Она прямиком попала в объятия Маркуса, а в моих руках в следующую секунду оказались его книги.

– Что… – начинаю возмущаться я, но меня перебивает Адам:

– Ты не можешь поменяться с Яной! Я ни за что на это не пойду!

– А я тебя и не спрашиваю, – отрезает Маркус.

– Маркус! – вскрикиваю, когда он сгребает оставшиеся книги, чтобы потащить их к выходу. – Зачем ты это делаешь?

Я догоняю его, благо в руках только три маленькие книжечки.

– Я видел, – просто отвечает он.

– Что?

– Как ты решала контрольную и лабораторную со словарем.

Я останавливаюсь, хватая ртом воздух, как рыба, выброшенная на сушу. Адам тоже тормозит возле меня. Он слышал слова Маркуса.

– Что он хотел этим сказать?

– У меня трудности с химическими терминами на английском.

– Почему ты сразу об этом не сказала? – недоумевает Адам.

– Потому что это мои проблемы. – Я тряхнула головой, двигаясь дальше. – Они никого не касаются.

– Но я думал, что мы подружились за эти два дня…

Я не дослушала, так как уже убежала.

* * *

За время моего отсутствия мама все-таки добилась того, чтобы в её доме появилась собственная студия танца. И она не пожалела на это денежек и достаточно просторную комнату на третьем этаже.

Войдя в неё, сразу упираешься в зеркала на двух стенах. Благодаря им ты видишь себя и спереди, и сбоку. На противоположной стене балетный станок. Еще бы. Мама ведь балерина.

Вчера я слышала негромкую музыку, исходившую из студии. Наверное, мама занималась.

– Готова? – спрашивает она меня, когда я, уже переодевшись, сижу на кухне и нервно жую порезанный кусочками ананас.

– Не очень.

– Не переживай ты так. – Она накрывает мою кисть своей. – Ты же безумно талантливая. Алви обязательно поможет тебе взлететь.

– Спасибо, мам, – я смущенно улыбаюсь. Меня так никто не поддерживал после её отъезда.

Алви Конте – высокий, худощавый, но очень жилистый. Волосы представляют собой копну темных кудряшек.

Его лицо было красивым по всем латиноамериканским правилам. Прямой нос, густые брови, квадратный подбородок с ямочкой, легкая небритость и смуглая кожа.

На вид ему не больше тридцати. Но на самом деле я знала, что ему уже далеко за сорок.

Обычно Алви передвигается с такой грацией, что некоторым кажется, будто он перебарщивает.

При знакомстве Алви окинул меня таким взглядом, что все внутри похолодело.

– Сразу к делу, – отвечает он на приглашение мамы выпить кофе или чай.

Я и Алви входим в студию.

– Давай начнем с растяжки, – взмахивает он рукой, разъезжаясь в шпагате.

Я последовала его примеру. Шпагат дался мне свободно, однако Алви сморщился.

– Это все? – спрашивает он.

– А что не так? Хороший ведь шпагат.

– Недостаточно.

Алви встает, подходит ко мне, давит на плечи. Мои ноги разъезжаются еще немного. Я зашипела. Больно. Алви фыркает.

– Терпеть боль – тоже искусство. – А умничать обязательно? – Вставай!

Я кое-как собираю свои ноги. В паху болит так, словно я никогда вообще не занималась танцами или гимнастикой.

– Теперь я хочу посмотреть, как ты двигаешься. – Алви нажимает кнопочку на мамином сабвуфере, после чего подходит поближе к зеркалу. – Повторяй за мной.

Из колонок льётся медленная, чувственная мелодия. Алви начинает движение. Что-то среднее между контемпом и бальными танцами. Я повторяю, но ему не нравятся мои движения.

– Нет! – то и дело возмущается он. – Во-о-о-о-т та-а-а-а-к, – протягивает Алви, повторяя выброс ноги и руки. – Ты меня что, не видишь?

Что я поняла за прошедшие четыре часа?

Пункт номер один: у меня плохая растяжка.

Пункт номер два: танцевать я не умею.

Пункт номер три полностью перечеркивает первые два. Я просто не понравилась Алви Конте с первого взгляда. Совсем. И у него нет никакого желания тренировать меня.

– Ты точно дочь Мэри? – спрашивает он, когда я просто рухнула на пол от усталости.