Дом господина Туна удобно расположился на высоком холме, в окружении фруктовых деревьев. Под холмом раскинулась небольшая деревня на одну-две тысячи дворов. Ван прошел через центральную улицу мимо зданий милиции, сельсовета, сельского комитета партии, дома культуры. Дорога, обсаженная тополями, вела его на холм. Никто больше не задерживал Вана, но иногда он ловил на себе настороженные взгляды. Подойдя к дому, Ван постучался. Калитку открыл невысокий плотный мужчина средних лет. Ван позволил обыскать себя, после чего попал во двор.
Ван шел за своим молчаливым провожатым через прекрасно разбитый сад. Дорожка кружила вокруг маленького луга с гуляющими по нему журавлями, несколько раз пересекла ручей с прозрачной водой. В воде были видны стайки золотых рыбок. Ван начал терять ориентацию в пространстве: виноград и глициния образовывали сплошной тенистый тоннель, защищающий от солнца и закрывающий все ориентиры. Казалось, пространство внутри сада в десятки раз больше, чем можно было представить снаружи.
Ван прошел по вымощенной камнем дорожке, пересек небольшой декоративный пруд по мостику, закрытому вьющейся глицинией. Дорожка привела к беседке, стоящей у берега пруда на трех огромных валунах. Перед беседкой стоял массивный треножник из литой бронзы, в нем курились благовония.
- Идите в беседку, и не делайте резких движений - можете пострадать, - подтолкнул его провожатый.
В беседке стояли двое. Один, молодой человек в чистой деревенской одежде, стоял в позе готовности, что сразу выдавало в нем не очень опытного охранника. Второй, постарше, был одет в традиционную одежду темно-синего цвета. Он стоял спиной, глядя на поверхность пруда. Старший держал в руках радиотелефон и вел переговоры на тибетском языке.
Наконец, переговоры закончились, старший передал радиотелефон охраннику и повернулся к Вану.
- Я Тун Чжао. У Вас письмо? Давайте его сюда!
Глава огромного клана оказался очень спокойным, немного печальным пожилым мужчиной. На его лице не было и следа жестокости и высокомерия, но Ван отчетливо видел, что этот человек крепко держит в своих руках нити жизни тысяч людей.
Ван протянул письмо, прекрасно понимая, что если бы он вздумал шутить, то его ожидали бы огромные неприятности.
Человек в синей одежде трижды прочел письмо, потом внимательно осмотрел конверт. На его лице не отразилось никаких чувств.
- Приготовить вина, фрукты, - распорядился он усталым голосом.
Через десять минут Ван уже сидел за столом вместе с Чжао Туном.
- Бывает так, что мы живем, как во сне, не думая о своих поступках, - начал издалека Тун.
Ван вежливо молчал.
- Проходят годы, и мы понимаем, что жизнь могла бы быть совсем иной, полнее и счастливее. У тебя есть фотография Ли Мэй?
Ван быстро дал ему фото.
- Настоящая красавица. Она очень похожа на свою мать, - лицо Туна осветилось улыбкой.
Ван вновь промолчал. Только теперь он начал понимать. Похоже, до этого дня босс не знал, что у него есть взрослая дочь.
Тун передал фото Вану, глубоко сел в кресле, откинул голову вверх.
- Наша жизнь - это игра, правил которой мы не знаем. Мы делаем деньги, боремся за власть, место под солнцем. Но что-то главное неуловимо течет между пальцев. Мы все охвачены какой-то глупой погоней за ерундой. Вот завел себе радиотелефон, - лицо Туна болезненно скривилось, - какие это все мелочи!
Тун наполнил рюмки, поднял свою. - Я хочу выпить с тобой за настоящую жизнь! Ты принес мне известия от дочери! Сегодня у меня праздник.
Ван почтительно выпил свою рюмку до дна.
- Ты молодец! - похвалил его Тун. - Ты будешь со мной, когда мои люди придут поздравлять меня!
Ван Шен встал и трижды поклонился.
Ван очнулся от воспоминаний. Они уже прошли рощу диковинных деревьев, и спустились ниже, к самой воде. Края ущелья поднялись значительно выше, путники шли между высоких каменных скал. Идти сразу стало значительно трудней. В самом низу снега намело почти по пояс, он лежал поверх камней и поваленых деревьев, тропа исчезла совсем, и нога часто проваливалась между камнями, не находя опоры.
Лунин торил путь, опираясь на большую кривую палку, постоянно спотыкаясь, и проваливаясь в щели между камнями. Но красота места стоила и больших затрат. Они шли по нетронутому царству скал, воды и льда. Солнце заливало ущелье своими лучами, снег и лед сияли миллиардами искр, поток внизу журчал тысячью голосов. Руслом реки была чистая и гладкая известняковая скала, идеально отшлифованная водой в течении тысяч лет. Речка то катилась по совершенно ровной каменной поверхности, гладкой, как человеческая кожа, то исчезала под снежными плотинами и мостами, то разбивалась на десятки звонких маленьких водопадов. Отряд шел вдоль самого края потока, рискуя провалиться в воду и вымочить ноги, но по сравнению с падением с крутого берега, это было даже не зло.