Солнце и луна

Она переплела пальцы с пальцами Хью, и у него заныло в груди. Эта сладкая боль ничего общего не имела с вожделением. Это было чувство несравненно более глубокое, знак близости душ и сердец. Он потянулся к Филиппе и коснулся ее губ поцелуем, какого не знал раньше, – поцелуем благодарности за то, что он что-то для нее значит. Хью был так полон этим новым чувством, что ощутил могучую потребность открыться ей, как она открылась ему в день его приезда.

Но так и не сказал ни слова.

Глава 17

– Слушайте, слушайте! – провозгласила Клер со своего похожего на трон кресла на возвышении главного зала в Холторпе. – Сейчас я вынесу вердикт по вопросу, который был так подробно здесь обсужден!

Лицо ее казалось мраморной маской в желтоватом свете факелов, платье было цвета запекшейся крови, на левой руке, как обычно, сидел любимец – сокол Соломон в колпачке, отделанном жемчугом и бисером.

Хью, стоявший в сторонке, повернулся к истице и ответчику сегодняшнего «любовного суда». За время его пребывания в Холторпе эта пародия на судебное заседание начиналась уже четырежды, и каждый раз Рауль д'Аржентан, презиравший такого рода развлечения, предпочитал прогуливаться с Хью у реки. Сегодня ему было в этом отказано по той простой причине, что ответчиком на «любовном суде» был он сам.

Накануне леди Клер устроила «простонародные забавы», в числе которых были и танцы с венками. Распаленный вином и музыкой, Робер д'Оври забылся и поцеловал свою даму, леди Изабеллу, вместо щеки прямо в губы. Не долго думая Рауль дал ему по носу – можно сказать, произошло кровопролитие во имя любви.

Защитником Изабеллы на суде стала Маргерит де Роше. По ее словам, Рауль показал себя бесчувственным варваром, унизил жену и растоптал ее честь тем, что на глазах у всех вступил из-за нее в драку. Тристан де Вер, защитник Рауля, возразил, что как раз это и служит доказательством того, сколь высоко тот ценит честь своей жены и как глубоки его чувства. Он настаивал, что ревность идет рука об руку с любовью и потому заслуживает оправдания.

Хью видел, как бессовестно леди Изабелла флиртовала с Робсром д'Оври. Даже если ей хотелось таким образом помучить мужа, она зашла слишком далеко, позволив своему кавалеру не только поцеловать ее в губы, но и нагло ощупать. По мнению Хью, Рауль был еще слишком мягок. Сам он отвел бы наглеца в сторонку и сломал ему пару ребер хорошим ударом слева, а на закуску поменял бы форму его носа на всю оставшуюся жизнь. Ему стоило большого труда видеть и то, как Олдос держит Филиппу за руку или что-то ей нашептывает, не говоря уже о большем. Каждый вечер Хью хотелось, как бы нечаянно уронить Юинга на землю и пройтись по нему, чтобы дать выход досаде, а потом рассыпаться в извинениях. Дружба дружбой, а ревность оставалась при нем!

Маргерит, со своей стороны, заявила, что это чисто по-мужски – предъявлять права на женщину, что это было и остается грубым и примитивным инстинктом. С этим Хью был почти согласен, с той лишь оговоркой, что идти против природы казалось ему бессмысленным.

Сейчас «защитники» бок о бок стояли перед «судьей» в ожидании вердикта. Маргерит в этот вечер надела ослепительно-желтое платье с бесчисленными прорезями, сквозь которые виднелась прозрачная нижняя сорочка.

– Я лишь хочу кое-что добавить, ваша честь, – вкрадчиво произнесла она. – Мы собираем «любовные суды», чтобы научить мужчин в любви вести себя достойно, а не огрызаться друг на друга, как кобели в погоне за течной сукой. В конце концов, самой природой установлено, что выбирает сука, а не кобель!

При этом она обратила колючий взгляд на Рауля, напомнив зрителям о том, как он отверг ее, и вызвав смешки. Изабелла тоже засмеялась. Хью спросил себя, как бы она отреагировала, если бы Рауль, наоборот, уступил.

– Откуда у ответчика эта предрасположенность к насилию? – продолжала Маргерит, не сводя с Рауля безжалостного взгляда. – Откуда этот страх соперничества? Не идет ли он от мужской слабости?

Рауль, не ожидавший ничего подобного, залился краской. Хью выругался сквозь зубы.

– По-моему, если у мужчины все в порядке и если он удовлетворяет жену, он не боится ее потерять.

Раздались одобрительные возгласы, смех и улюлюканье. Красный как рак Рауль вскочил, опрокинув стул. Он был так пристыжен, что не находил слов для возражений. Хью хотел вмешаться, но опоздал: его бывший товарищ по оружию вырвался из объятий жены и зашагал к выходу из зала, стараясь не замечать ухмыляющихся лиц.