Солнце Бессонных (СИ)

   - Не совсем. Большинство вампиров владеют достаточно иллюзорными способностями. Кто-то может влиять на людей и других вампиров больше, кто-то меньше. Я, например, получаю воспоминания только когда могу прикоснуться к человеку, значит, мне нужен надежный контакт. В первое время такие ощущения были неприятны, почти физически неприятны. Это значит, что я не влияю на эмоции или сознание человека. Скорее я как сосуд, в который поступает доступная информация, и сознание человека само сортирует, что отдавать, а что нет. Слишком сильные эмоции могут сделать некоторые воспоминания настолько ясными, словно я проживал их тоже. Другие же эмоции, делают воспоминания серыми и размытыми, концентрируясь лишь на некоторых деталях. А уж если человек не хочет что-то вспоминать и прячет это от себя, мне тоже нет доступа.

   Калеб говорил об этом так спокойно, почти без каких-либо изменений в лице, но почему-то, вслушиваясь в его голос, я все думала, как же хочу его поцеловать. Мне все еще казалось, что я не имею права проявлять к нему такие чувства.

   - Что за эмоции?

   Не смотря на то, что он сводил меня с ума близостью своего тела и лица, я все еще не утратила способность слышать и рассуждать. Его рассказ очень меня заинтересовал.

   - Разные люди, разные ситуации, - бесстрастно отозвался он, и я поняла, что он что-то умалчивает.

   - Эта эмоция у меня... страх? - неуверенно спросила я.

   Калеб отвел глаза, и мне вдруг перехотелось знать, что двигало моим сознанием, когда оно отказалось давать Калебу воспоминания.

   - Скорее боль... и отвращение, - нехотя сказал он.

   - Ясно, - прошептала я. Со страхом я умела бороться, но не с болью.

   - Ну, хорошо, - сдалась я, морщась про себя, что мне приходиться делиться чем-то слишком личным. Но зато потом я тоже смогу потребовать взамен что-то равноценное.

   - Условие, - улыбнулась я. - Баш на баш. Моя история на какую-нибудь твою, столь же личную.

   - У меня от тебя никогда не будет тайн, по-моему, худшее ты и так уже знаешь, - вздохнул Калеб и на один короткий миг прижался к моим губам в легком поцелуе.

   Конечно же, мысли о шантаже сразу же вылетели у меня из головы. Я задрожала и прильнула к нему. Раньше я ни к кому не чувствовала такой тяги. Сродни дикому голоду, когда мое дыхание, казалось, не было возможно без его губ.

   Наверное, нам не хватило бы и вечности, насладится друг другом, но Калеб первый мягко отстранился и снова просто обнял, видимо все еще ожидая моего рассказа.

   Мой тяжелый вздох не поколебал его решения, и я уступила, постаравшись сосредоточиться, но легче это было сделать, выбравшись из его объятий. Я без трудностей сделала, как хотела, и Калеб не остановил меня, хотя взгляд его не был радостным. Проигнорировав свою ответную реакцию, я отошла подальше.

   - Наверное, нужно начать с самого начала. Я родилась 8 декабря 1993 года, в семье Фионы Сторк, в Нью-Йорке, кто был отец, не знаю, и вряд ли знала и сама Фиона. Насколько знаю из ее дневников, пока она была беременна мною, то наркотиков не принимала, вплоть до того, как мне исполнилось 2 года. Мне жаль, что я не помню ее такой, какой она была тогда. Зато я помню, очень смутно, то время, когда она изменилась. С нами начал жить какой-то парень, и когда это закончилось, в поисках утешения Фиона начала принимать наркотики. Это я тоже узнала в ее дневнике. Она была слабая и бесхарактерная, и именно потому кинулась к простому средству. Сначала, как она писала, ей была просто необходима передышка, но она не заметила, когда все стало привычкой, зависимостью. Она подсела...

   Я стояла спиной к Калебу и не хотела, чтобы он видел, как мне тяжело рассказывать ту свою часть жизни, о которой я и не хотела знать, или помнить.