Солнце

— Эй, — сказала я, потянув его за руку. — Серьёзно. Ты готов к этому? Я могу послать сообщение вперёд. Поручить им оставить некоторых людей подальше от нас.

Он вскинул бровь, глядя в мою сторону.

Он знал, кого именно я имела в виду.

— Нет, — сказал Ревик после небольшой паузы. — У нас нет времени мудохаться с этим дерьмом. Нам нужно решить вопрос и двигаться дальше. Или отослать его… что не кажется мне реалистичным вариантом. Он один из лучших наших специалистов по органической технологии. Он нам нужен.

Я нахмурилась.

— Нам необязательно делать всё сегодня, знаешь ли.

— Со мной всё будет хорошо, — сказал он.

Я продолжала скептически смотреть на него.

— Нормально всё со мной, — повторил он. — Я готов не в плане готов убивать. Так что, возможно, мне надо перефразировать — с ним всё будет хорошо. Я ничего ему не сделаю, Элли. Не сделаю.

Опять-таки, не особо успокоил, но я невольно фыркнула.

— Свет помог, — сказал Ревик чуть более ободрительно. — И свет тоже.

Я кивнула, всё ещё изучая его свет.

— Ладно.

— Не нянчись со мной, жена.

— Не буду.

— Ты нянчишься прямо сейчас, — заметил он, направляя меня лёгкой рукой на моей пояснице. — Это происходит в этот самый момент.

Я обернулась на него через плечо.

— Я перестану нянчиться, когда ты действительно докажешь, что ты не готов в плане готов убивать… муж.

Бросив на меня очередной взгляд, он издал фыркающий смешок.

К тому времени мы очутились на пороге.

Повернувшись к солнцу, я впервые посмотрела на пустынный ландшафт. Стоя лицом к кроваво-красной пустыне, к бороздчатым цветам ближайшего утёса, чувствуя ветер на своей коже, лёгкий запах дыма от костра и аромат какого-то цветка, смешивающийся с пылью и густым кактусовым запахом… моё сердце едва не замерло в груди.

Я всегда любила пустыни.

Это было общим у меня и моей мамы. Моя мама тоже любила пустыни.

Джон и папа больше любили пляжи и горы.

Они считали нас странными, раз мы хотели отправиться куда-то, где не было воды и стояла такая жара, что растительность не вырастала или умирала. Но моя мама побеждала в нескольких спорах, и они с папой возили нас в Аризону, Юту и Нью-Мехико, чтобы ходить в походы, покупать индейские украшения, ковры и куколки качина, а также полированные камушки, брелки и футболки с изображением каменных образований.

Следующая поездка обычно совершалась в какое-нибудь зелёное и изобилующее водой место, или на один из пляжей, усеивавших побережье севера и юга Сан-Франциско.

Ревик обвил меня за талию, вызвав сильную тягу боли.

Я прикрыла глаза, слегка стиснув зубы, и он поцеловал мою шею сзади.

— Пошли, — пробормотал он. — Пора совещаться, жёнушка. Грядёт война.

Я знала, что он прав.

Я это знала.

Но я предпочла бы ещё несколько минут посмотреть на пустыню, вспоминая моих человеческих отца и мать.

— Ладно, — сказала я. — Нам лучше начинать.

Я стояла на слегка приподнятой поверхности камня у одного из бороздчатых утесов, на которые я смотрела с самолёта. Подо мной, растянувшись примерно в форме полумесяца, сидела и стояла большая толпа людей. Она была настолько большой, что Балидор уговорил меня использовать усилитель голоса, поскольку я намеревалась обратиться ко всем.

Мы находились в месте, которое можно было назвать ящикообразным каньоном, но более широким — примерно в десяти-двенадцати милях от места, где мы оставили самолёт. Из-за крутых стен утёса мы стояли в тени, отбрасываемой скалой и деревьями, прямо за пределами лагеря, разбитого в долине.

Ручей огибал внутреннюю сторону противоположной стены утёса, оставляя небольшой оазис из сосен и пустынных ив, колючих кустарников. Там даже росла какая-то пустынная трава с крохотными голубыми цветочками. Сама вода была глубиной всего несколько футов, но прозрачной как голубой лёд, и я видела полированные камешки на дне русла ручья — синие, пурпурные, чёрные и тёмно-серые, вдобавок к слою красного песка. Кое-где я видела рыбок, пусть и маленьких — они сливались с тенями и камнями, сбиваясь в стайки.

Отполированные водой камни покрывали землю там, где мы стояли и сидели, хотя местные расчистили территорию для палаток и спальных мешков, чтобы люди могли спать и сидеть.

Сейчас большая часть каньона занималась этими палатками.

На более возвышенных участках каньона стояло несколько деревянных хижин; мне сказали, что до вспышки С2-77 тут жили владельцы ранчо.

Теперь это походило на импровизированный городок, странную мешанину Дикого Запада и современных технологий в виде портативных спутниковых тарелок наших техников, органических палаток и укрытий.

Справа от меня, ближе к ручью, находился ряд костровых ям, каждая из которых была окружена почерневшими камнями. Утёс защищал их от солнца и наверняка от ветра.

Здесь было красиво и намного прохладнее, чем на плоской долине, где мы изначально приземлились.