Солнце

– Нравится, – отвечает Диана. Нью-Корвен прекрасен – недаром его ночные панорамы, пронизанные нитками огней, печатаются на открытках, рисуются художниками и изображаются на сувенирах для туристов. Ночи Нью-Корвена – самая прекрасная его часть. Его тьма притягивает магнитом, обещая и романтику, и приключения, и опасность, и адреналин, и головокружительную страсть. Его тьма разрушает и созидает.

– Но небо отсюда видно еще лучше, чем город. – Крис поднимает голову и улыбается луне, вокруг которой клубятся обрывки бархатных облаков. Сегодня луна особенно прекрасна. Она холодна и сияет голубовато-жемчужным светом. – Ночь, день. Закат, рассвет. Сумерки. В любое время суток отсюда прекрасно видно небо – от горизонта до горизонта.

Диана молчит. Поездка на мотоцикле и скорость подействовали на нее благотворно – она почти успокоилась. Только руки ее все еще подрагивают. И опухшим глазам тяжело из-за водостойкого макияжа. Диана не знает, что говорить и делать. Она просто сидит и разглядывает ночное небо.

– Луна сегодня похожа на осколок чьего-то сердца, – вздыхает Крис и садится рядом с ней.

Диана пожимает плечами. Крис берет ее перевязанную руку и осматривает – бинт немного пропитан кровью.

– Иногда я прихожу сюда и думаю о тебе. Ты всегда напоминала мне луну, Ди. Ярко сияешь во тьме. Для меня. Глупо, да, говорить тебе все это? Я ведь для тебя не сияю. Но напоследок я хотел рассказать об этом. Вот я действительно жалкий – хотел уйти гордо, с достоинством, но… Привез тебя к себе. Рассказываю о своих чувствах, воспоминаниях. Несу чушь о луне. Меня утешает только мысль о том, что я искренен.

Диана странно на него смотрит, но, кажется, боится заговорить.

Какое-то время они сидят молча и смотрят на небо. Аромат горьких трав становится ярче.

– Расскажи мне свою тайну, – наконец решается нарушить тишину Диана. – Ты обещал.

– Теперь не уверен, нужно ли, – откликается он.

– Я хочу услышать о тайне. Ну же. Рассказывай. Я ненавижу просить, ты же знаешь…

– Хорошо, – чуть помедлив, отвечает Крис. – Знаешь, если честно, мои последние дни похожи на ад, Ди. До сегодняшнего вечера я считал, что виноват в аварии, в которую попали родственники Санни Ховард.

Его слова словно разорвавшаяся бомба.

– Что ты сказал?.. – шепчет ошарашенная Диана. Этого она точно не ожидала.

– Я думал, что виноват в аварии, в которой пострадали тетя и брат Санни, – громче и увереннее повторяет Кристиан.

– Думал?.. А теперь?..

– А теперь знаю, что это сделал мой старший брат. Адам – ты его знаешь. Человек, которого я любил и которому доверял. Он подставил меня, потому что я был пьян. Взвалил на меня свою вину. Забавно, да? – Кристиан криво улыбается холодной луне. – Знаешь, когда мы были маленькими, я часто брал на себя вину, если виноваты были мы оба. И считал себя сильным и смелым. Однажды Адам разбил вазу – дорогую фарфоровую вазу, которая досталась Софи от бабки-аристократки. Наверное, он сказал, что виноват я, потому что отец наказал меня – на целый вечер запер в спальне и лишил сладкого и телевизора. Но я не выдал брата. И радовался, когда Адам вечером тайком принес мне остатки черничного пирога. Мне и в голову не приходило, что я поступал неправильно, беря на себя вину брата. А ему не приходило в голову отвечать за свои поступки. – Крис замолкает на несколько мгновений. – В нашей взрослой жизни все повторяется. В прошлом году он повесил на меня аварию, в которую попал. В этой аварии едва не погибли женщина и ребенок.

Кристиан роняет голову на согнутые колени, которые обхватывает руками. И глухим голосом рассказывает, что произошло дальше. Диана потрясена его рассказом. Обезоружена тем, что их судьбы невольно связало несчастье Ховард. Ей страшно, но в какой-то момент она хочет коснуться спины Криса, чтобы поддержать его. Но не делает этого – в последний момент отдергивает руку. И просто смотрит на него глазами, полными слез.

В его глазах она замечает бездну, и ей на мгновение становится страшно.

– Еще утром я хотел сдаться полиции и рассказать, что виноват в аварии, – все тем же глухим голосом говорит Крис. – Но теперь я расскажу об Адаме. Не скрою, как в детстве. Даже если он подарит мне кондитерскую фабрику. Не знаю, правильно это или нет. Не знаю, поверят ли мне – у меня нет доказательств. Не знаю, что будет с Софи и примет ли она это. Но знаю, что не могу сидеть и молчать. – Крис хрипло смеется. – Я всегда считал себя уверенным и даже жестким парнем, которого не могут разжалобить чужие трагедии. Но когда сам стал виновником этой трагедии, понял, что внутри что-то ломается. Сам стал не свой. Даже сплю с трудом. Говорят, что это называется совесть. Так ли это, Ди? Почему мне так тяжело? Что я сделал неправильно? Мне было бы удобней забыть обо всем этом дерьме и жить дальше. Но я не могу. Понимаешь? Я просто не могу жить как прежде. Какой-то провод внутри перегорел. И я вышел из строя. Сломался.