Солнце

– Может быть. Я много думала об этом. Хотела нанять адвоката, но… Но Мэг против. Говорит, что боится, – признаюсь я. – И что не хочет неприятностей. Она просила оставить все, как есть. Ни во что не вмешиваться. Но я так не могу. – Я делаю несколько больших глотков, и шипучий напиток холодит мое горло.

– Возможно, ее предупредили, – отвечает Джессика. – Попросили не вмешиваться в это. Знаешь, Санни, мать, едва не потерявшая сына, не захочет рисковать еще раз.

Я замираю. Об этом я даже не думала.

– Угрожали? – тихо спрашиваю я.

– Думаю, что если тот, кто виноват в аварии, действительно богат и имеет определенный вес в этом насквозь прогнившем обществе, то он не станет угрожать напрямую. Скорее, намекнет. Пошлет своих проверенных людей, возможно, даже с подарками и цветами, и те вежливо, но твердо попросят молчать, – отвечает Джессика. – А просить можно по-разному.

– Ты так хорошо разбираешься в этом, – смотрю я прямо в ее темные глаза. Внутри меня клубится злость.

– Думаешь, быть личным секретарем Эммы Мунлайт – это перебирать бумажки, озвучивать каждое утро расписание и таскаться следом с документами? – усмехается Джессика. – Нет, крошка Санни. Секретарям приходится делать много грязной работы. И мне тоже приходилось. Эмма не любит лично марать руки.

– Прости, если задела, – говорю я. – Я просто слишком зла.

– Не задела, – отвечает Джессика. – Я действительно делаю такие вещи. Но это мой выбор, – подчеркивает она. – Я сама захотела эту работу. И старалась заполучить ее долгое время.

– Из-за сестры? – спрашиваю я. Возможно, Джессика жалеет, что под действием чувств и алкоголя рассказала мне свой секрет. Но не показывает вида.

– Нет, – качает головой Джессика. – Я стала работать на Мунлайтов еще до того, как сестра познакомилась с Аароном. Мне всегда казалось, что Эмма – это идеал современной женщины: стильная, уверенная в себе, богатая. И я хотела быть похожей на нее, забывая о том, что наши позиции изначально неравны. Она – дочь сенатора, а я – дочь скупщика старой техники. Наша семья никогда не была богата, хотя мои родители были достойными людьми, которые прожили честную жизнь, Санни. Вот только честность не принесла им денег, – улыбается она то ли мне, то ли каким-то старым воспоминаниям. – Они были настолько счастливы, что у них не было амбиций. Амбиций и денег. И власти. А я изо всех сил карабкалась вверх, чтобы получить это. Знаешь, за что я благодарна своей сестре? – вдруг спрашивает она меня.

– За что? – удивляюсь я.

– Она понимала меня, как никто. И всегда поддерживала. Была в курсе, как для меня важна карьера. Во всем уступала мне. Сестра специально пошла учиться во второсортный колледж, потому что знала – родители помогают мне оплачивать учебу в престижном университете. И не потянут помощь и мне, и ей. Наверное, я должна стыдиться этого – отец и мать давали мне часть денег на учебу, потому что я сама не могла заработать столько на своих подработках. А еще они знали, что Нью-Корвенский университет не терпит бедных. Я должна была одеваться подобающе, иметь подобающие телефон и ноутбук, постоянно ездить на стажировки в другие страны. Соответствовать детишкам богачей, которые поступили на учебу по воле своих родителей. Я тогда много чего не понимала. Идеализировала. Такие, как Эмма Мунлайт, казались мне небожителями. И я думала, что, став ее личным секретарем, приближусь к Олимпу. Но нет, – коротко и хрипловато смеется Джессика. – Именно тогда я и стала понимать свою «ценность». Личный секретарь почти что личный слуга. Должен делать всю грязную работу, срываться с места лишь по звонку, выполнять все, что захочет хозяин. Но слуга всегда останется слугой, верно? Когда я это поняла, я хотела уйти – но тут забеременела моя сестра. И я осталась. Я всегда была верна Эмме Мунлайт, но когда дело дойдет до интересов моей сестры, я их защищу. Выплачу свой долг. – Джессика залпом допивает остывший кофе. – Но, надо признать, денег мне платят немало.

– Ты сильная, – говорю ей я.

– Сильная? Не знаю. Я просто иду к своим целям. Зачем я рассказываю тебе это? – с недоумением спрашивает она. – Санни Ховард, с тобой слишком легко. Если бы твое сердце не было занято, я бы заинтересовалась тобой, – ухмыляется Джессика. Ей нравятся девушки, а характер у нее воистину мужской.

– Ты была бы идеальным парнем, – улыбаюсь ей я.

– Но если ты кому-нибудь расскажешь об этом, – грозит она, – то тебе будет плохо.

Я понимаю, что это шутка, но ее взгляд на мгновение делается стальным.

– Не скажу, – касаюсь я ее предплечья. – Ты же знаешь.

– Знаю. А еще я знаю, что сегодня ты была около своего старого дома. Надеюсь, ты не нарушила договор? – пристально смотрит на меня Джессика.

– Я была в таком смятении после посещения полицейского участка, что на метро приехала не сюда, а туда, – признаюсь я. – А потом пошла в клуб. И в парк.

Я не рассказываю ей про Чета, профессора Бланшета и Лилит. А она больше ничего и не спрашивает. Просто пристально разглядывает.