Солнце

– Нет, Мэг, – весело сказала я. – Я ничего не загубила. Я же знала, что не стану известным музыкантом – у меня нет связей и денег, а без них и шансов почти нет. Для меня это просто работа. Понимаешь?

А она только опустила голову. Больше я старалась не говорить с ней об этом. И всегда улыбалась.

Я скучаю по друзьям, своей группе и Дастину. Но каждый раз, когда вспоминаю о них, я думаю – это мой выбор. Мой – и ничей больше. А значит, у меня нет права на грусть.

Честно сказать, в первые дни мне безумно хотелось позвонить Лилит или Кирстен и обо всем рассказать. И я пыталась сделать это. Однако до Лилит я так и не дозвонилась – ее телефон был отключен, а нашему разговору с Кирстен помешала Джессика. Она вдруг просто вошла в номер отеля, в котором я тогда оставалась, и скрестила руки на груди, давая понять, чтобы я заканчивала. Я сказала Кирстен, что нахожусь не в Нью-Корвене и что совершила ошибку, потому меня не нужно искать, а затем сбросила вызов.

– В следующий раз мне придется рассказать обо всем миссис Мунлайт, – сказала мне тогда Джессика. Так я поняла, что мои телефонные звонки прослушиваются, а аккаунты, возможно, взломаны. Я не могла рисковать.

Мой выбор. Мой чертов выбор.

Я допиваю кофе в тот момент, когда солнце почти скрылось за горизонтом, смазав последними лучами небесные цвета, которые все больше и больше темнели. Затем ухожу в дом. Телевизор все еще работает – передача с Дианой продолжается. Я снова смотрю на ее фланелевую клетчатую рубашку и фыркаю. Мы бесим друг друга. Она – меня. Я – ее. Между нами вооруженный нейтралитет, которого мы с трудом придерживаемся.

– …а вот интересно, мистер Мунлайт слушает твои песни? – спрашивает ведущий.

– Думаю, что нет.

– Мой папа тоже тебя не слушает, – шутит в своей манере Роналд. – Кстати, Диана, тебе не обидно, что многие считают, будто ты стала популярной только из-за папы? – спрашивает Джастин, прищурившись. Диана смотрит на него все так же отстраненно, но я-то вижу, что в ее глазах загорается нехороший огонь. СМИ любят смаковать историю ее взлета. Мол, только благодаря деньгам богатого папочки она смогла так быстро стать популярной.

И благодаря мне.

Девчонку это бесит.

– Нет, – говорит она и даже улыбается уголками губ, – ведь это не так. Почему мне должно быть обидно из-за того, чего не было?

Я усмехаюсь. Да, конечно, деньги ее родителей ни при чем.

– То есть ты всего-всего добилась сама? – спрашивает ведущий. – Без поддержки родителей?

Диана гневно на него смотрит, но все равно продолжает улыбаться. Странно, что они посмели коснуться этой темы на программе.

– Мои родители поддерживали меня. Они ведь мои родители. В нашей семье все и всегда поддерживают друг друга.

– То есть все-таки они помогли тебе стать знаменитой?

Роналд Ламберт ходит по острию ножа. Из разговоров, которые я невольно слышала на студии звукозаписи, отец Дианы, мистер Мунлайт, человек с крайне сложным характером.

Диана молчит – ее взгляд остр, словно лезвие.

– Но ты и поешь неплохо, – добавляет он насмешливо.

Я хмыкаю – вообще-то, я думаю, что пою лучше, чем просто «неплохо».

– Спасибо, – благодарит его Диана. – А на тебе – неплохой костюм. Думаю, с экранов он кажется ярким.

У нее странный юмор – его не все понимают. Наверное, сейчас она имела в виду, что Роналд настолько никчемный ведущий, что из хорошего у него только костюм и есть.

Я выключаю телевизор – смотреть шоу совершенно не хочется. И какое-то время я просто сижу на диване в полутьме, бездумно наблюдая за догорающим закатом.