Солнечная сеть (СИ)

— Да, конечно, — согласился Кейт. — И, в отличие от свойства «искр» запоминать достойные деяния, которое логично вытекает из их природы, над этим нам с Фейнманом пришлось крепко поработать. Иначе такая природа, как у нас, распадается неизбежно на простой ряд завоеваний личного могущества. Старое общество гибнет за ненадобностью, а новое не успевает народиться. Тогда итог — социальная эволюция начинается заново, племена звёздных троглодитов гоняют звёздных мамонтов и жарят их по звёздным пещерам. Это не наш выбор!

— Мне кажется, что много хуже другой вариант, — сказала Кинтия, — такой вариант, когда всё общество принуждено непрерывно совершать усилия, которые рядовой член этого общества не в состоянии охватить ни воображением, ни эмоциями, ни временем своей жизни. Тогда всякий, рождённый человеком, становится просто винтиком, оказывается легко заменяемым и незначительным элементом в колоссальном механизме общественной жизни. Это обесценивает каждого и ослабляет всех — кроме, конечно, горстки лидеров, выбившихся наверх и поворачивающих усилия общества в интересах придуманного ими блага. Тогда начинается парад отчаяния, свистопляска ослабевших душ. В лучшем случае, тогда люди придумывают себе бога, способного оценить каждого из них по достоинству — не при жизни, так хоть в посмертии. А в худшем случае наступает равнодушие, и тогдп общество, продержавшись ещё в силу некоторого времени за счёт инерции, внезапно перестаёт развиваться и гибнет, оставив после себя мегалитические руины недостроенных, неоконченных свершений.

— Я видел такое на Каллиме, — заметил Кейт, — там, где нынче живёт наша сестрёнка Ота. Там общество так и устроено: местные гуманоиды ходят строем, пилят напильниками детальки на конвейерах и изображают, что их очень волнует судьба грандиозных идей, предпринимаемых лидерами. Убить миллионы, скажем, ради научного эксперимента? Для тамошних правителей это легко, а восполнение трудовой силы они осуществляют ещё проще — увеличив продолжительность рабочего дня для остающихся и обвинив тех, кто погиб, в том, что они вызвали своей смертью такой результат. Это настоящий муравейник, Кеи! И ужас в том, что здесь, на Земле, я вижу немало предпосылок для возникновения такого же муравейника. Ради достижения далёких звёзд и свершения великих планов, конечно же!

— Ты тоже боишься Рикки Морьера? — неожиданно спросила Кинтия.

— Я опасаюсь его, но не боюсь. Боюсь я той среды, которая его породила. Ведь он же велик, по-настоящему велик! И что, какие блага Земля имеет от этого величия на выходе?! Да ведь в нормальном обществе таких на руках должны носить, расстилать перед ними ковровые дорожки… А почему ты спросила именно про Морьера?

— А я боюсь его, — призналась Кинтия, — почти безотчётно, но очень сильно. Он злой. Это, наверное, звучит по-детски, но это так. Злой и плохой. А у меня перед ним есть долг.

— Долг? Какой ещё долг?

— Я обещала, что он будет первым, с кем я поделюсь своей природой здесь, в Солнечной Системе. Он говорил, что иначе эта сила уйдёт из рук тех, кто заинтересован в Астрофлоте и в продолжении космической экспансии. И он, пожалуй, прав. Ему, им всем, противостоят не менее могучие общественные силы, которые давно уже обесценили, отравили, уничтожили саму идею движения к звёздам. Здесь поневоле станешь фанатиком! И всё же, я очень боюсь Рикки Морьера и не доверяю ему!

— Говоря по справедливости, Юсуф Куруш должен был бы первым получить этот твой дар, — сказал сестре Кейт. — Если ему, конечно, зачем-то это было бы нужно.

— Юсуф мёртв, — Кинтия сделала движение, которое для человека показалось бы тяжёлым вздохом, полным печали.

— Ба! Или я тебе не доктор?! Ну конечно же, я верну его к жизни! Иначе стоило ли городить весь этот огород?

— Ты умеешь и это?!

— Я ещё не пробовал, — ответил Кейт, — на людях, во всяком случае. Мне довелось восстановить несколько видов вымерших животных, но эти исследования я приберегаю пока что на потом, а то меня обвинят в нанесении ущерба экологии. Знаешь, сейчас на Земле это серьёзное обвинение! И потом, такие исследования — всё ещё прерогатива маститых учёных, со званиями, степенями, с собственными научными лабораториями. Мнение необразованного лаборанта никого не волнует. Лженаука! Спекуляция шарлатанскими результатами! Отвод глаз невежественной толпы от подлинных проблем мироздания! Ещё, того и гляди, обвинят в предательстве коллег, в подрыве научного авторитета… И, да, возвращаясь к твоему вопросу: мы можем возвращать людей к жизни. Не копировать, не воссоздавать — возвращать!

— Это же фантастика! Как вам с Фейнманом удалось такого добиться?!