Солнечная сеть (СИ)

Этими словами Морьер-старший хотел, скорее всего, направить сына к более славным деяниям, чем доселе, но в изломанной натуре Рикарда Морьера они засели, точно заноза. «Считай, что тебя нет!» И это отношение отца! Более того, ведь это отношение Земли ко всем рядовым астролётчикам. А что, если это единственный возможный путь существования? Раствориться в чужих потребностях, в чужой работе, в чужой славе, в конце концов? Ведь новое человечество должно быть ангелоподобным; ведь коммунизм — это не для людей, и звёзды тоже не для людей! Так почему бы не попробовать стать ангелами ещё при жизни?

На выпускном курсе погиб Ансельмо Сатти, товарищ и друг Морьера. Погиб случайно и глупо: сконденсировавшаяся в скафандре влага внезапно замёрзла и разорвала патрубок кислородного регенератора. Рикарду выпала печальная обязанность сопровождать тело погибшего товарища на родину, чтобы похоронить его по обычаю предков. Похорошшая церемония опечалила его: какие-то женщины, находившиеся с Ансельмо в неясных родственных отношениях, буквально подрались за право получать пенсион Ансельмо, попутно оскорбляя его родную мать прямо над могилой сына, а дядя Сатти выразил в надгробной речи глубокую печаль о том, что за каждого погибшего сотрудника Астрофлот не берёт на полное иждивение всех его родственников до единого. Эта поездка укрепила в молодом Морьере чувство глубочайшего презрения и отвращения ко всем представителям рода человеческого.

По окончании Академии Рикард получил распределение в систему Юпитера, где человечество уже почти полвека вело добычу углеводородов. Раньше ресурсы вывозили на Землю и частично на Марс, но последние экономические планы уже предусматривали строительство гигантских комбинатов химического синтеза прямо на юпитеранских спутниках. Снова сварка, грохот заклёпок, снова бессонные ночи, тесные каюты, неизбежная сыпь и опрелости, шуточки товарищей, годами не видевших женщин… Рикард Морьер стал начальником участка строительства, и в это самое время на Земле началась беспрецедентная кампания против станций солнечной энергетики. Потерявшиеся в атмосфере пучки радиоизлучений, с помощью которых энергия передавалась вниз, на планету, обвиняли теперь во всём, от снижения качества молочных продуктов до очередного обмеления и пересыхания Аральского моря. «Долой солнечную энергетику и энергосети! Даёшь компактные флюксотроны индивидуального пользования!» — вещали активисты. Под давлением общественности станции, которые до кровавых мозолей строил курсант Морьер, решено было закрыть и демонтировать. За демонтаж брались какие-то мутные «агентства» (Рикки о таком и не слыхивал раньше!) с ничего не говорящими названиями — «Гамма-К», «Модуль-Ф», «Квант-С»… Наконец, под гром фанфар (опять фанфары!) и под аплодисменты миллионов людей, озабоченных экологическим состоянием Земли, шесть огромных станций солнечной энергетики были превращены в пар чудовищными взрывами водородных бомб; разборку их признали нерентабельной, а содержание в законсервированном виде — слишком дорогостоящим. Четыре из этих станций построены были руками Рикарда Морьера… А теперь с него требовали, точно так же, как тогда, чтобы он постарался, напрягся, напряг своих парней, но обязательно успел к сроку сдачи, строя комплексы химического синтеза на Юпитере — ведь у кого-то там, на Земле, от успешной сдачи объектов в срок зависели новые награды, новые приглашения на руководящие должности, новые разряды на потребительских карточках за успешный досрочный пуск…

— Нельзя так жить! — сурово сказал Рикки своим коллегам. И коллеги, все до единого, впервые в жизни Рикарда Морьера безоговорочно и молча согласились с ним.

Коммунизм — не для людей, для ангелов. И астролётчикам Рикки Морьера предстояло стать ангелами. Но люди не должны были слишком уж радоваться этому событию. «Всякий ангел был для нас ужасен», — писал в сумраке времён поэт Рильке, которого Морьер любил почитывать перед сном в переполненном кубрике. Теперь Земле предстояло испытать этот очистительный ужас. Рикард Морьер теперь знал точно, что настоящие ангелы не верят, не забывают и никогда не прощают падшим их низменной природы. Тёмная сторона его натуры в эти дни окончательно взяла в нём верх.