Солнечная сеть (СИ)

В свои шестьдесят пять лет Рикард Морьер изверился в человечестве так, как не мог бы извериться и за столетие, не имей он огня в сердце, не имей великой идеи, с самого детства толкавшей его вперёд, вперёд, вперёд. Нет, тысячу раз был прав старый циник Джонатан Свифт, автор сборника кулинарных рецептов из вкусненькой человечинки: люди — это само зло, воплощённое несовершенство, просто-таки идеальный образец того, как не должно выглядеть разумное существо, а тем более — скопище разумных существ. Ах, если бы весь мир состоял из мудрых радужных пони, полных тёплых чувств и благородных мыслей! Но ничего, Рикки Морьер ещё поможет человечеству измениться… Звёздные — вот первый конкретный шаг на этом пути, маленький, тяжёлый, заранее обречённый в жертву историческим обстоятельствам, но всё-таки шаг. Второй шаг — отказ от личности, сознательное преодоление «Я» во имя поставленной цели, достойной разума. Его тоже удаётся осуществить — медленно, с напором, с болью и сопротивлением, но Звёздные всё же растворяются в достигнутом коллективном единстве. Теперь следующий шаг: Змей-Ракета! Это поможет ему сокрушить маловеров, уничтожить инерцию общественных механизмов, да в конце концов — пережить эпоху потрясений, не дав себя уничтожить или просто не умерев от старости, закончив всё своими усилиями, не передав своё дело в руки бездарных помощников, трусливых и себялюбивых учеников, да в конце концов, и в липкие ручки таких скверных баб, как эта психологичка Анитра. Он сделает всё сам! И тогда… тогда людям по-настоящему откроются новые миры. И новое человечество, лишённое индивидуального несовершенства, войдёт в коллективное бессмертие, где служение высшему долгу станет высшей радостью подлинно разумных.

— И увидел я новое небо, и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря больше нет, — пробормотал Рикард Морьер по-древнегречески, разглядывая в густой синеве за иллюминатором приближавшийся контур средиземноморского побережья Палестины. Звёздные, согласно и уверенно пилотировавшие его челнок, не обратили на реплику патрона никакого внимания; это было не их дело.

Без десяти восемь по местному времени, в силу капризов службы геодезии отстававшему от времени Найроби на час, челнок коснулся металлической консоли приёмного терминала в Мармарисе и плавно лёг в объятия мощных магнитных захватов. Здесь Рикард Морьер был на положении почти равного, поэтому специального транспорта ему не полагалось. Не прощаясь со Звёздными, он перекинул себя прыжком через две линии заградительных лент на быстро движущийся травалатор, торопливо спустился на нижние этажи и без минуты восемь оказался в своём здешнем рабочем кабинете. Секретарша, молодая холёная мегера, похожая на цыганку, обругала шефа за возможное опоздание. Рикард вяло ответил, что всё в порядке, выслушал серию угроз насчёт того, что однажды опоздание всё-таки случится, и тогда она запишет его в табель, что, в свою очередь, пахнет выговором, а то и понижением, потом, услышав звонок, оповещавший о начале рабочего дня, резко махнул рукой…

— Белиберда, — сказал он коротко.

Рабочий день Рикарда Морьера состоял из небольших, малозаметных операций, легко встраиваемых в экономическую систему Земли. Некоторые из них противоречили правилам и установлениям, но, пожалуй, даже если бы земное общество сохранило свод кодифицированных законов, ни одно из этих действий не выпадало бы за их рамки; в конечном итоге, целью всех этих действий было невиданное возвышение человечества, и Морьер взялся бы доказать это в итоге любому суду — суду, заинтересованному в светлом будущем цивилизации, конечно же. Он не был первым, кто встраивал таким способом свои исследовательские планы в программу финансирования космических работ. Большинство алгоритмов для этих операций создал и реализовал Наум Фейнман — твердолобый фанатик идеи продления человеческой жизни, погибший на Уране несколько лет назад при невыясненных обстоятельствах. Бедняга Юсуф случайно выболтал ему, Рикки, кое-какие подробности этих дел, и вот надо же такому случиться — всё пригодилось для настоящей, умной работы!