Солнечная сеть (СИ)

Застрявшая крошка в условиях практической невесомости способна вызвать значительные проблемы. Кейт попытался извлечь её традиционным методом — хлопнув профессора по спине, — затем прибег к аспирации с помощью искусственного дыхания «рот-в-рот», но ни то, ни другое не помогло. Тогда Кейт извлёк из своего инструментального набора длинную клювообразную дыхательную трубку — возможно, слишком тонкую для профессорского горла, так как предназначалась она для детей, причём совершенно другой гуманоидной расы. Против ожидания, трубка вошла в горло задыхающегося профессора с большим усилием; Кейт, конечно же, не прилагал к ней давления, опасаясь повредить мягкие ткани, но в уголках рта Фейнмана всё равно выступила кровь. Наконец, хозяин станции тяжело, со свистом задышал. Кейт помог ему дойти до медицинского отсека, извлёк крошку пинцетом — и поразился: горло Фейнмана представляло собой сплошную пульсирующую массу в сизых прожилках.

— У вас, похоже, опухоль горла, — сказал Кейт, приведя профессора окончательно в чувство.

— Я знаю, мальчик мой. По счастью, это, видимо, не рак, но оттого менее неприятным зрелище не становится. Я потому и удушья-то не чувствовал в этом спёртом воздухе, что дышу почти исключительно через кислородную подушку. У меня ещё осталось около восьмидесяти тысяч литров кислорода, добытого электролизом из атмосферы Урана, — устало откидываясь на медицинской кушетке, сказал Фейнман.

— Вам нужно лететь на Землю, оперироваться. Это довольно срочно. Удивляюсь ещё, как вы не задохнулись тут без меня.

— Я ем в одиночестве только жидкую пищу, — Фейнман улыбнулся, — и, к тому же, мне не с кем разговаривать во время еды и не о чем волноваться. Но опухоль, даже если она не злокачественная, развивается стремительно. А возвращаться на Землю… тогда я потеряю работу, которой посвятил последние годы своей жизни. На Земле она никого не заинтересует, а проводить её надо именно здесь, в естественном холоде, среди спокойной магнитосферы Урана. Благодаря вам, Кейт, у меня есть очень большой шанс закончить эту работу. Тогда, в отличие от любимых на Земле безымянных мучеников, я могу попробовать жить вечно — причём не только в памяти потомков, хе-хе… Оттого я и хочу как можно скорее закончить наши с вами эксперименты.

Кейт посмотрел на него с удивлением:

— Вы хотите поставить опыт на себе?!

— А на ком же? Я всю жизнь изучал магнитные структуры и электрические заряды в сверхтекучей плазме. Зачем они мне были нужны? Построить ещё несколько скучных машинок, умеющих быстрее-лучше-сильнее решать дифференциальные уравнения? Но земляне поумнели до такой степени, что все как один стали философами и разрушают теперь свои хитрые машинки… Вычислять курсы для звёздных кораблей? Прекрасная идея. Но вот беда: человечество Земли на каждом углу рассказывает о своём стремлении к звёздам и о готовности к самопожертвованию ради звёзд, а само тем временем оставляет без пригляда даже не очень дальние уголки собственной Солнечной Системы. Поэтому большая цель у меня могла быть одна: смоделировать в созданных мной магнитных структурах жизнь, смоделировать развитие и деятельность разума! Вы, с вашими эпическими звёздными формами, дали мне необходимый толчок, волю к победе; значит, существование таких форм возможно, значит, я на верном пути. Конечно же, я проведу первый опыт на себе, перенеся своё сознание в текучую плазму здесь, на Уране. Если этот опыт не увенчается успехом, мы будем знать, что я немного ошибся, и подправим методику эксперимента. Если я достигну цели, люди смогут жить вечно — и не просто существовать, а жить, действуя и работая, как вы, как народ вашей матери! Это будет победа над самой слепой стихией Вселенной — стихией, слепо порождающей и слепо убивающей живое, мыслящее сознание. Наша победа, человеческая, общая!

Кейт склонил голову.

— Вероятность неудачи велика, профессор, — сказал он наконец. — Я мог бы вместо этого просто поделиться с вами своей природой…

— И тем самым аннулировать все мои тонкие расчёты, основанные на моей собственной энергетике и сложнейших реакциях моего тела? — Фейнман ухмыльнулся. — Ох, нет! Я ценю этот дар, но предпочту отказаться от него; то, что я могу создать собственными руками, куда ценнее того, что получено случайно по прихоти судьбы! Ведь вы и ваша сестра — вы неповторимо уникальны, во всяком случае, в нынешних условиях, а я создаю технологию, которой смогут, если захотят, воспользоваться миллиарды и триллионы разумных белковых существ! Нет, Кейт, я не дам вам испортить мой великий замысел вашей не менее великой человечностью! Да и применима ли ко мне ваша человечность? Даже с точки зрения моих нынешних сородичей, я абсолютно недостоин называться человеком! Так себе, «профессор Уран»…

— Чем я могу вам помочь, чтобы ускорить ваши опыты? — спросил Кейт.