Солнечная ртуть

Как тут не улыбаться, когда торговля процветает, провинции поставляют деликатесы и шелка, и ни один бунтарь не смеет раскрыть рта? О, причины этому найдутся всегда, даже если власть действительно пытается защищать интересы подданных, пусть иногда в странной форме. На памяти Агаты было лишь одно вооружённое восстание, поводом для которого послужило поднятие налога на лошадей — Кобылий бунт. Это так странно: везде уже давно машины, ездят по земле и летают в небесах. Да, строить заводы в центре города нельзя, но бытовую технику или самоходные коляски никто не запрещал. Казалось бы, что толку в лошадях? Разве только для прогулок знати. Но оказалось, что простые работяги не в состоянии приобретать механизмы и кормятся, трудясь по старинке. После повышения цен они не стали голодать, но сводить концы с концами оказалось немного труднее. И вот, толпы людей, изначально требовавшие справедливости, в какой-то миг посходили с ума, их ослепила жажда расправы. Они ходили по улицам, грабили и громили. Выставленные против них полки понесли серьёзные потери. Но всё-таки толпа была слаба, агрессия постепенно утихала, и люди возвращались в воинственное, но вменяемое русло. И когда силами компромисса и вооружённых солдат мир был почти достигнут, одно дерзкое убийство пробудило ярость королевы. Старый друг и верный советник, направлявший её в годы юности, как дурня занесло туда? Вроде бы командовал одним из полков. За его смерть Сиена обрушила на целый квартал неукротимую силу огня, перед которой простые смертные оказались беззащитны. Некогда процветающее трактирами и постоялыми дворами, где собирались смутьяны, в том числе убийца — теперь это место стояло выжженным дотла. Погибли все его обитатели и случайные гости, в том числе женщины и дети. Принцесса наблюдала зарево из окна, слушая крики и конское ржание. Лошади — из-за них всё началось, но разве справедливо разделять им страшную судьбу своих хозяев, будь они хоть трижды виноваты?! Восьмилетняя девочка направила все силы на то, чтобы убедить себя в том, что это по-нарошку. Впервые в жизни она испытала по-настоящему животный страх. Пламя пожирало всё на своём пути. Дерево, камень, плоть — оно не делало различий. Остатки разрушенных стен до сих пор чернели посреди благоденствующего города и люди обходили их стороной, опуская глаза.

Около недели девочка пугливо закрывала уши руками при малейшем, похожем на крик шуме. Но её быстро привели в норму, напомнив о том, что она не имеет права на обычные детские слабости. После пожара волнения в столице разом прекратились. На данный момент министры и короли имели все причины для улыбок.

Агата тряхнула головой и последовала их примеру.

При появлении принцессы каждый член семейства счёл своим долгом выразить недовольство её опозданием. Только отец ободряюще положил ей руку на плечо, но ему было неловко, что девочка снова подвела свою мать. Королева Сиена ограничилась сухим замечанием. Слова звучали тяжело, хуже, чем если бы наследницу грубо отругали. Старший брат скривил лицо — неуловимо для других, но отчётливо заметно для Агаты. В этом был его скрытый талант: в крови принца бурлил артистизм, мешаясь со злобной насмешкой над всем белым светом. Сёстры не таились, они показали принцессе розовые языки, нагло пользуясь своим положением младших детей. Если ты мал, знатен, но корона обойдёт тебя стороной, то тебе прощается всё. Принцессе мучительно хотелось ответить им как следует, а в идеале ещё и стукнуть Пьера! Но присутствие старших не позволяло этой шалости. Агате полагалось преподносить себя с тем достоинством, которого у неё и в помине не было. Под тяжёлым взглядом матери она старалась хотя бы отчасти соответствовать ожиданиям.

— Простите меня, — просто сказала девочка и присела в реверансе. Одновременно с этим она всё же ухитрилась адресовать брату мимолётную, злую гримасу. Не только он обладал гибкой мимикой. Родители кивнули. У них не было времени и настроения читать нотации. Но у принцессы появилось ощущение, что от кого-то не укрылась невинное дурачество, которым они с братом развлекали себя.

Не только взгляд королевы умел обезоруживать. На пьедестале, где располагался трон, особняком стояло несколько одетых в чёрное людей. Они резко выделялись на общем фоне. Агата старалась избегать с ними зрительных контактов, но знала, что кое-кто из них внимательно изучает её — двое уж точно. Четверо мужчин и одна женщина — высокие, атлетически сложенные, со змеиной грацией. Их глаза сияли золотом, как у королевы и её детей, но они не приходились им родственниками. Считалось, что в незапамятные времена у них был общий предок, теперь, однако, многие думали, что это только миф. Такие гордые и не по-человечески спокойные. Уверенность и властность окружала их, придворные чувствовали это, даже находясь за сотню метров. В золотые глаза боялись смотреть, зная о том, что таится в этих, как можно было наивно решить, людях. Мощь, которая могла бы погубить всё живое вокруг, стоит лишь отдать приказ…