Солнечная девушка

Он едва не проскочил дом, дважды возвращался, чтобы Солнышко не потеряла его из виду. Она все еще тащилась позади, когда он свернул с дороги к крытой парковке.

Интересно, что она скажет о доме. Невзрачная стоянка ничем не намекала на то, что за ней скрывается шедевр современной архитектуры. Однако, стоило спуститься по крутым ступеням, становилось ясно: ты попал в другой мир. Дом представлял собой длинную горизонтальную полосу дерева и стекла, врезанную в высокий утес. Вторая лестница вела к берегу на частный пляж.

Наконец на стоянке появился «фиат». Увидев, с каким лицом она вышла из машины, Лео мысленно пожал себе руку. Солнышко выглядела очень смущенной. И очень бледной.

Не сказав ни слова, подошла к багажнику, достала портфель и повесила его на плечо. Когда она повернулась, Лео заметил странную перемену в ее лице. Оно дрожало.

Он понял, что больше никогда так не поступит с ней.

Солнышко дошла за ним до первой ступеньки. Он остановился.

– С тобой все в порядке?

Она едва взглянула на него, но он заметил, что она уже пришла в себя.

– Сними туфли, так безопаснее.

– Не говори мне о безопасности.

– Тогда дай мне свой портфель.

– Нет. Посмотрим, как тебе понравится, когда мое переломанное тело покатится по этим ступенькам, портфель размозжит череп, а каблуки раздробят щиколотки.

– Ладно. Извини, что я так ехал. Солнышко помолчала, а потом отвела руку и ударила его в плечо. По крайней мере, выглядело это как удар, хотя по ощущению больше напоминало шлепок подушкой.

– Ты говорил, что уже не безумный подросток, – дрожащим голосом произнесла она.

– Да, это так. Прости.

– Молчи, Лео. Я слишком зла, чтобы выслушивать твои извинения. После того, что ты заставил меня пережить, будет лучше, если в пицце окажется не меньше шести сортов мяса! И моцарелла из молока буйвола!

Моцарелла из молока буйвола? Вот это оптимизм! Он едва удержался, чтобы не засмеяться.

– Просто отдай мне этот чертов портфель. Солнышко снова стукнула его. В то же самое плечо. Боец из нее явно никакой, если это лучшее, на что она способна.

– Вы не получите мой портфель, мистер Альфа-Бета-Зета.

Отбросив волосы через плечо, она царственным жестом отмахнулась от него и стала спускаться. Лео сделал первый шаг, потом еще и еще, двигаясь медленно, чтобы не уходить от нее дальше чем на полшага. Если бы Солнышко оступилась или даже просто ойкнула, он бы обернулся, схватил ее и, бросив себе на плечо, понес, сколько бы она ни кричала. Но Солнышко – воплощение уверенной ходьбы на высоких каблуках – не сделала ни одного неверного шага, и они добрались до входа без приключений. Отперев дверь, Лео жестом предложил ей войти первой.

Обилием стекла дом напоминал «Юг» с той разницей, что там, где в ресторане были окна, здесь располагались стеклянные двери, выходившие на длинную веранду, откуда открывался не менее потрясающий вид. Однако из-за того, что дом намного ниже и нависал над бухтой, вид казался камерным. Она медленно и неуверенно подошла к дверям.

– Выходи. – Лео снял куртку.

Она положила портфель и открыла одну из дверей. Шагнула вперед по деревянному полу и подошла к краю. Лео вышел следом, гадая, о чем она думает, глядя вниз.

– Моей сестре здесь бы понравилось. Лунность. Quelle surprise[1].

– А тебе?

Солнышко повернулась вполоборота и посмотрела ему в глаза. Лео увидел слезы. Из-за Лунности? Или из-за него и его идиотской гонки? Какая разница! Он обнял ее и прижал к себе. Теперь, когда он знал, что делать, прикасаться к ней было так просто. Легко.

Ее голова легла ему на плечо, потом Солнышко повернулась и поцеловала его в то плечо, по которому только что ударяла.

– Прости, что ударила. Никогда в жизни никого не била.

– Боюсь тебя расстроить, но мне не больно.

– Надеюсь, тебе станет больно, когда придется отстирывать мою губную помаду со свитера. И мне ничуть не жаль, если она не отойдет.

– Можешь нарисовать у меня на спине картину своей помадой. Я и слова не скажу.

Он чувствовал на шее ее дыхание, прикосновение ее длинных ресниц.

– Я чуть с ума не сошла.

– Я знаю. Извини.

– Судя по всему, у тебя гаптофобия. Нам не надо так стоять.

– У меня что?

– Боязнь прикосновений.

Лео сглотнул, чтобы не засмеяться. Сейчас не время смеяться над ней.

– Но, Солнышко, мы уже так стоим. Может быть, это означает, что я делаю успехи в отношении своей фобии. А как поживает твоя фобия?

Он услышал, как она резко вдохнула, вздох замер у нее в груди. Она высвободилась из объятий и отвернулась лицом к океану. Стояла молча довольно долго, Лео уже решил, что она не ответит, но она снова повернулась к нему:

– Если ты имеешь в виду мое нежелание эмоционально сближаться с людьми, это не фобия, а сознательный выбор.

– Неправильный выбор.

– Это решать мне. – У нее вырвался дрожащий звук, что-то среднее между вздохом и смехом. – Ладно, ты меня достал. Я тебя ударила. Давай не будем об этом, а то мне уже становится скучно. У нас есть еще дела, так что вперед и вверх. Раз нет хлеба, будем поглощать торты. Кстати, ты знаешь, что Мария-Антуанетта никогда этого не говорила?

Солнышко ушла осматривать дом. Лео доставал торты.