Солетри-Манор (СИ)

Мистер Фишер с громким воплем проснулся, усаживаясь, слушая собственное сердцебиение. Он приложил раскрытую, покрытую влажной плёнкой пота ладонь к груди, замедляя сердце до нормального ритма. Затем его глаза нащупали во тьме одежду почтальона, валявшуюся смятым тряпьём среди жуков и тараканов. Где-то в углу пискнула крыса, пропадая в норе под полом.

- Меня зовут? - спросил он тьму хриплым голосом, и тут же сам ответил на собственный вопрос. - Да, определённо меня зовут. Они меня призывают, хотя я этого совсем не хочу. Ну вот совсем...

Ему нравилось работать в почтовом отделении, перебирая письма. Эта работа оказалась по душе. Он разносил газеты, письма и телеграммы, общаясь с людьми, хотя те его не особо и жаловали. Возможно чувствовали внутри нечто склизкое, неприятное. Да и сам мистер Фишер казался неопрятным типом с замусоленными волосами.

- Мне нравится запах бумаги, а на остальное все равно.

Он резко вскочил, точно марионетка в руках кукловода, неуклюже продолжая дёргать руками и ногами, рывками начиная одеваться. Боль всё ещё терзала суставы, выкручивала мышцы, сдавливала кости, воздействовала всячески на мозг. Изо рта брызнула слюна, повиснув лохмотьями на бородке.

- Я иду. Иду. Иду. Прекратите. Я иду. Уже иду...

Наконец облачившись в свою форму, Генри покинул одноэтажное строение, которое являлось его домом. Оно располагалось почти возле леса, в сотни шагов от платформы. Часто погружённый в сон, он все равно продолжал слышать прибывающие поезда, их гудки. Всё это не раздражало, а скорее уж проходило мимо него. Просто то, что не касалось его самого лично, не возбуждало интерес. А вот что реально притягивало, так это запах бумаги и работа на почте. Довольно часто мистер Фишер работал по ночам, хотя по большей части просто бездельничал, так как писем сюда приходило не особо много. Он сидел за столом, сверля своим взором одну точку, отключаясь от мира, погружённый в собственные грёзы.

"Сын. Сын. Сын. Сын. Сын. Сын".

Генри утёр кровь под носом рукавом своей формы, заходя в конюшню, седлая дряхлую лошадку. Голоса существ окончательно исчезли, а на смену им пришёл тот самый, который он больше всего ненавидел.

"Ты незаконнорожденный ублюдок. Выродок".