Солдаты далеких гор

— Отсюда мы можем подняться на гребень Градины. Немцы, судя по всему, атакуют с двух сторон, пытаясь отжать нас к скалам. Бои идут вот здесь и здесь, южнее, по другую сторону кряжа, куда вывел нас грот. За гребнем Градины немцев быть не должно. Если спуститься по руслу реки, берущей начало от водопада, то спустимся как раз к городку, где идет бой. А каково там положение, мы не знаем. Можем нарваться на немецких десантников, а можем и попасть к своим. Рисковать не стоит — если там нарвемся на немцев, то подняться назад мы уже под их огнем не сможем. Там все открыто.

— Значит, спускаемся и потом поднимаемся на гребень, — убирая карту, принял решение Шелестов. — Придется спуститься со склона вниз, пройти всего около тридцати километров до железной дороги, а там и до станции Потоци недалеко. Лишь бы немцы не перекрыли железную дорогу.

— Тогда надо торопиться, товарищи, — согласился Броз.

Когда Сосновского позвали вернуться в грот, он с большим удивлением воспринял информацию о том, что есть еще один выход. Михаил предложил всем уходить, а он еще с полчаса побудет снаружи, чтобы убедиться, что немцы не пошли по следу. Еще лучше было бы снова заложить полы досками. Но Шелестов помотал головой.

— Нет, Миша. Про грот, тем более про ход внизу, никто толком не знает. А вот впереди у нас может оказаться много сюрпризов. Давай-ка ты опять вперед и будешь вести нас и вовремя со знанием немецкого языка будешь снимать проблемы.

Сосновский спустился следом за Буториным в нижнюю пещеру и принялся наблюдать, пока Виктор помогал спускаться всем остальным. Убедившись, что вокруг ни души, Сосновский снова выскользнул из пещеры и, прикрываясь водопадом, пошел вдоль стены к краю площадки. Вытерев мокрое от брызг лицо, он спрыгнул вниз с карниза, пробежал по камням несколько метров и занял позицию. Ниже его по руслу реки никого, выше просто невозможно укрыться. Перебежав еще метров сорок, он остановился у дальней стены каньона, прижался спиной к скалам и махнул рукой. Теперь Буторин преодолел весь его путь, но уже не задерживаясь. Когда, обменявшись мнениями, оба согласились, что немцев поблизости нет, Буторин дал знак, и тогда через мелкую каменистую речушку один за другим перебежали Броз, Лиза, Шелестов и Коган.

— Ну, самое сложное впереди, — посмотрев наверх, сказал с улыбкой Михаил. — Советую переобуться, кто промочил ноги в водопаде. Если нога в обуви будет скользить, то недалеко и до переломов.

И началось восхождение. Метр за метром, хватаясь за уступы, за камни, люди поднимались и лезли по скалам вверх. Участок, который выбрали для подъема, все-таки был относительно пологим. И падения вниз, если у кого-то сорвется нога или рука, можно было не бояться. Но все равно подниматься было тяжело. С вещмешками, набитыми боеприпасами, с маршалом, раненным в руку, дело двигалось не очень быстро. Понявшись метров на шестьдесят, все обессиленно улеглись на жиденькой траве, выбрав для этого небольшую площадку.

— Птицы! — вдруг сказала Лиза. — Слышите? Там внизу их не было, а здесь они поют, щебечут! Как будто нет войны.

— Будем надеяться, что это признак того, что впереди нет людей, — сказал Коган.

— Может, я теперь вперед пойду? — предложил Буторин.

— Но-но! — строго сказал Сосновский. — Приказ командира — закон для подчиненного. Сказано идти мне впереди, значит, мне. А ну, поднимайтесь!

И снова дорога вверх. Снова первым шел Сосновский, прислушиваясь, внимательно глядя по сторонам и вперед. Важно как можно раньше заметить врага, тогда есть шанс что-то предпринять. Хуже, когда ты его «проворонил» и враг уже открывает по тебе огонь. Вот тогда конец. Буторин шел сзади Михаила. Чуть ниже Броз и Лиза, которая старалась хоть как-то помочь раненому маршалу. Шелестов и Коган замыкали шествие и больше посматривали назад на водопад и речную долину, уходившую вниз к самому городку и туда, где кипел бой. Прошло еще два часа, и группа в очередной раз упала без сил, но уже на верху каменной гряды. Шелестов, не в силах произнести ни слова пересохшим горлом, только махал рукой, призывая спуститься ниже, еще немного пройти вперед к спуску, чтобы укрыться за первыми деревьями, а не лежать на лысой гряде среди камней.

В тени деревьев решили воспользоваться сухим пайком, запивая еду холодной водой из фляжек. Для отдыха Шелестов отвел целый час. После таких нагрузок ведь надо было, если придется, еще и воевать. А какой из тебя боец, если руки и ноги трясутся, а сердце того и гляди выскочит из груди. Небольшой обед занял минут пятнадцать. Никакой голод не мог отбить желания хоть на тридцать минут закрыть глаза, растянувшись на траве. Хорошо было лежать и чувствовать себя в безопасности, верить, что еще немного пройти, пусть и тяжелой дорогой, зато потом будут свои, станция и можно будет не спеша перейти к следующему этапу операции.

— Все, теперь меняем положение в колонне. — Шелестов поднялся, надевая на плечи лямки вещевого мешка. — Виктор, Михаил, вы по-прежнему в голове, затем в десяти метрах я и Борис. Вы, маршал, с… Марией замыкаете.