Солдаты афганской войны

Кишлак окружали, стараясь отрезать все возможные пути отхода. После мощной артподготовки следовал штурм. Танки ехали прямо по глинобитным дувалам, давя гусеницами тех, кто находился внутри. Пешие десантники шли вдоль дувалов, пристреливая на месте всех подозрительных. Так как было невозможно отличить простого мирного афганца от врага, уничтожению подлежали все, кто мог держать оружие: как взрослые мужчины, так и подростки. Перед тем, как войти в дувал, туда сначала летела граната, а затем, посылая перед собой веером автоматную очередь, врывались солдаты. В помещении после столь решительного вступления уже никого в живых не оставалось.

Батальон вольно разъезжал по окрестностям Кандагара. Даже несколько раз, не сориентировавшись на местности, с ходу заезжал на пакистанскую территорию. Для наших это было довольно необычно — границ, как таковых, нигде не было: ни пограничных столбов, ни предупреждающих указателей, ни разграничительных полос, ни пограничников. Однако офицеры, спохватившись, быстро поворачивали колонну назад.

"Шурави" наводили ужас на местное население. Молва о том, что русские убивают всех без разбора, сразу облетела глубинку. Теперь, когда колонна проезжала мимо кишлака, то он мгновенно вымирал: по двору ходят козы, ослы, другие животные, в очаге горит огонь и там греется что-то съестное — но кругом ни одной живой души. Завидев колонну, все разбегались и прятались по укромным местам. Во всём селении оставался лишь какой-нибудь сухой старик: идти он никуда не может, да и некуда. Сидит у своего жилища на виду, не скрывается — знает, что своё он прожил и ему уже не так важно — пристрелят его или нет.

Вскоре к боевым операциям стали приобщать национальную афганскую армию. Афганцы воевали только во взаимодействии с советскими войсками. Это были редкие, единичные случаи — скорее проба сил молодого пополнения, которым ещё полностью не доверяли. Воевали афганские солдаты всегда плохо, с большой неохотой. Они ещё шли вперёд, когда их сзади подгоняли десантники автоматами и криками. Но стоило аскарам услышать свист первых пуль, так они тут же падали, отползали в безопасное место, и их уже ничем невозможно было поднять с земли. Им орали в спину и стреляли вверх, — всё равно в бой аскары не шли.

— Мы вас не звали… Вы сами пришли нас защищать — вот и защищайте! — объясняли они потом свою позицию, - Зачем нам в своих стрелять?

Случайный выстрел

В августе в нашем полку произошло ЧП.

Время подходило к полудню. Солнце стояло над головой и беспощадно палило. От невыносимого зноя всё живое становилось ленивым и малоподвижным и старалось быстрее спрятаться в тень. В это время я, как обычно, находился в парке и копошился внутри своей БМД. Вдруг совсем рядом грохнул автоматный выстрел. Сразу высунуться и удовлетворить любопытство — от изнуряющей жары у меня не нашлось сил. Я лишь приостановил работу и прислушался.

Случайные выстрелы происходили довольно часто и уже стали явлением вполне обыденным. И это естественно — когда оружие всё время под рукой, к нему привыкаешь, осторожность притупляется, да плюс постоянная, каждодневная беготня и хлопоты — вот кто- нибудь случайно и пальнёт, то из автомата, а то и из пулемёта. Один оператор из 1-го батальона случайно лупанул даже из орудия БМД — благо шальной снаряд угодил в стену. Правда другой оператор его переплюнул, пустив среди бела дня прямо в центре Кабула боевой ПТУРС. Это произошло возле Дворца Народов, и я отлично слышал его полёт: сначала грохнул стартовый заряд, потом секунд десять шумно работал маршевый двигатель, и апофеозом фейерверка стал мощно рванувший боевой заряд. Снаряд упал возле какого-то посольства — потом говорили, что его сотрудники в тот же день сложили чемоданы и улетели к себе на родину.

Обычно в таких случаях с того места, откуда прозвучал выстрел, сразу же раздаются маты и ругань:

— Ты что, бл.., делаешь? Чуть не застрелил!

А тут — мёртвая тишина. Секунда проходит, вторая… пятая — ни звука… Всё стихло. Только доносится топот сапог. Сразу поняв, что на этот раз произошло что-то серьёзное, я выглянул из башни и увидел, что все бегут к одному месту, метрах в пятидесяти от меня. Быстро выскочив из БМД, я тоже помчался туда.

Там на земле лежал солдат. Его окружили со всех сторон и задрали тельник. Под ребром слева еле виднелось маленькое красное пятнышко — место, куда вошла пуля со смещённым центром. Сразу было ясно — он обречён — попадание в грудь пули со смещённым центром — это, фактически, неминуемая смерть.

Лицо у парня уже было бледно-серым. Дыхание становилось прерывистым и поверхностным. По его обмякшему телу пробегали лёгкие судороги. Видимо он уже не ощущал боли, потому что не стонал и не делал никаких движений. Неожиданная пуля не сразу отключила сознание солдата, давая ему возможность проститься с ускользающей жизнью. Понимая, что для него истекают последние секунды, он уже не видел всей суеты вокруг него, а лишь в беспомощности глядел вверх, в даль голубого неба.