Солдаты

что заставляло собирать последние силы и шагать, шагать в колонне, под

палящим солнцем, под бомбежками... Временами бронебойщик впадал в забытье, и

тогда ему казалось, что сзади него по-прежнему трусит озорной, неунывающий

напарник со своим невозмутимым курносым лицом и помогает нести

противотанковое ружье. Но минуты забытья проходили, и огромная тяжесть вновь

давила на ноющее плечо. Лицо маленького бойца вновь принимало озлобленное

выражение. Глаза его, красные от бессонных ночей и от въедливой горячей

пыли, бездумно смотрели на широкую и мокрую спину шагавшего впереди сапера,

обвешанного с боков шанцевым инструментом. Сапер шел ровно, уверенно ступая

на землю своими короткими и, по-видимому, очень сильными ногами. Вдруг сапер

запел:

Так вспомним, товарищ,

Как вместе сражались,

Как нас обнимала гроза...

Пение не изменяло угрюмого выражения его лица. И просто непонятно было,

почему из его груди глухим, придавленным стоном вырываются слова:

Когда нам обоим

Сквозь дым улыбались

Ее голубые глаза.

Никто из бойцов не подхватил песни: то ли оттого, что она была уж очень

некстати, то ли просто потому, что у изнуренных походами людей не хватало

для этого сил. Песня оборвалась. Сапер остановился, молча подошел к

бронебойщику и опять же молча вскинул на свое плечо ствол длинного ружья.

-- Зачем? Я один как-нибудь донесу, -- хотел было отказаться от помощи

маленький солдат.

Сапер не ответил. Он легко переставлял свои короткие ноги, словно бы и

не замечая идущего сзади бронебойщика. Пройдя километров пять, сапер

остановился передохнуть и наконец глухо сказал:

-- Чудак, чего кричал?.. Солдат обязан помогать своему товарищу.

Понял?..

Поправил на себе шанцевый инструмент, пошел вперед. Он опять было

затянул песню, но тут же оборвал ее -- на этот раз, должно быть, потому, что

из-за хлопчатого облака вывалилась сначала всеми проклятая "рама"*, а за ней

-- десять "Ю-87", или "музыкантов", как их называют фронтовики. Самолеты с

нарастающим воем сирен один за другим пошли вниз, нацеливаясь на шедшую по

пыльному грейдеру колонну.

*"Рамой" солдаты прозвали немецкий двухфюзеляжный

самолет-корректировщик "Фокке-Вульф-189".

Сапер отбежал в сторону и упал в неглубокую яму. Сюда же прыгнул еще

какой-то боец. Низким раскатистым громом прогрохотало несколько взрывов.

Запыленные ноздри солдат обжег противный запах взрывчатки. Отдышавшись,

сапер поднял голову и осмотрелся. Дым рассеялся, самолеты, взмывая вверх, не

спеша заходили на второй круг.

-- А ты... чего лежишь? -- вдруг закричал он на маленького

бронебойщика, только сейчас узнав его.-- Почему не стреляешь?..

-- Куда там?.. Разве их достанешь...-- бронебойщик не договорил,

опаленный злобным взглядом сапера.

-- Кто ж, по-твоему, стрелять-то в них должен?.. А?.. И так вон куда

допустили!.. До самой аж Волги!..-- хрипел сапер, вкладывая в эти слова всю

свою выношенную и выстраданную солдатскую боль... И вдруг, схватив с земли

бронебойку, он положил ее ствол на плечо солдата и стал целиться.-- Встань

хорошенько, ну!..

Боец для устойчивости расставил ноги и уперся руками в бедра.

Раскаленный ствол обжигал щеку солдата, но маленький бронебойщик терпел,

вобрав голову в плечи. А сапер, присев на корточки, целился. Он выстрелил в

первый самолет, но промахнулся. Бронебойщик чуть не упал, но все же поправил

своего случайного напарника:

-- Упреждение бери, слышишь!..

Ружье при выстреле дергалось и больно ударяло по шее молодого

красноармейца. Он тихо вскрикивал, но продолжал стоять. А сапер как бы весь

сросся с ружьем, подводя его ствол под ревущую цель. Бегут короткие секунды.

Набатом стучит в висках кровь. На суженные зрачки стремительно падают желтые

крылья... увеличиваются, растут черные, тщательно выведенные кресты. Самолет

мчится вниз, словно хищник на свою жертву,-- так падает ястреб на

притаившуюся в траве куропатку... Темными каплями отделяются от него бомбы и

косым свистящим дождем летят к земле. Самолет почти достиг земли и стал

задирать нос кверху. Палец солдата плавно нажал на спуск. И... опять

промах!.. Сапер, весь дрожа от ярости, бессильно опустился на дно ямы. А

когда он снова посмотрел на небо, то увидел медленно уходящий бомбардировщик

противника.

Сапер помутневшим взглядом уставился на маленького солдата.

-- Ну?..-- глухо выдавил он.

-- Что "ну"?.. Говорил -- бесполезно из бронебойки-то по нему!..

-- Стрелять в них надо из всего, что стреляет. Понял? -- все еще

перекипая, заметил сапер, карабкаясь из ямы.

У дороги уже царило оживление.

-- Эй, товарищи! Подымайсь! Подкрепление пришло,-- прозвучал чей-то

веселый голос.-- Моральный дух.

Причиной оживления была неожиданно появившаяся кухня. Бойцы уже

толпились возле дышащего вкусным горячим паром котла и получали свои порции.

Подошли к кухне и сапер с молодым и оказавшимся очень заботливым

бронебойщиком. Маленький боец прежде всего обежал вокруг котла, украдкой от