Союз Верных — Энгельбрук (СИ)

Как только Ладвиг оказался снаружи, носильщики подхватили портшез и бойко порысили в сторону центральной части города. Сержант долго смотрел им вслед, размышляя над словами ратмана. Он не боялся ответственности, но не был готов к тому, что придётся вести расследование и маскировать его результаты одновременно. Одно дело просто умолчать о том, что знаешь, и совсем другое — сознательно вводить в заблуждение. При необходимости Ладвиг запросто мог приврать и делал это легко, подавая свою ложь так, что она выглядела очень естественно. Никаких угрызений совести он при этом не испытывал, так как считал настоящими лжецами только тех, кто обманывает ради личной выгоды.

Если бы кто-то в данный момент напомнил ему историю с покупкой клинка у Корбла, то Ладвиг, ничуть не смущаясь, возразил бы, что торговец сам вёл нечестную игру и был бит своим же оружием. Кого сержант никогда не смог бы обмануть, так это Грету. Да и лгать ей не было никакой необходимости. Вдовушка отличалась доверчивостью ребёнка и верила каждому слову своего постояльца. Другое дело — священник. Ратман не совсем правильно понял причину, по которой Ладвиг засомневался в своей решимости обмануть служителя церкви. Когда он сообщил Олдрику, что является не слишком примерным прихожанином, то, безусловно, сказал ему правду, но не всю правду.

Истина состояла в том, что сержант вообще не считал себя верующим человеком. Он посещал собор и бормотал вместе со всеми молитвы, но в душе оставался совершенно равнодушен к вере в Богов и к церковным ритуалам. Священников Ладвиг считал профессиональными лгунами, виртуозно обманывающими великое множество доверчивых людей. Сержант до некоторой степени восхищался их умением вводить в заблуждение людей. Именно поэтому и опасался соревноваться во лжи с истинными мастерами этого дела.

Из задумчивости Ладвига вывел чей-то тихий смешок. В трёх шагах от него остановились две нарядно одетые горожанки и теперь с интересом разглядывали статного молодого человека. Девицы кокетливо улыбались, откровенно строили глазки, стараясь привлечь к себе внимание. Взгляд одной из них скользнул по одежде сержанта, ненадолго задержавшись, на украшавших берет серебряных крылышках. Девица скривила губы, косясь на Ладвига, что-то прошептала на ухо своей подруге. Та немедленно вскинула вверх брови, смерила его удивлённым взглядом и презрительно фыркнула. После чего обе удалились.

— Вырядился-то как… — донёсся издалека недовольный голос одной из них.

— А так похож на благородного… — разочарованно протянула другая.

Ладвиг догадывался, что искала на его одежде смазливая горожанка. Он довольно часто слышал от симпатизирующих ему людей о том, что судьба обошлась с ним не совсем справедливо.

"К твоей внешности очень бы подошёл дворянский герб. — сказал однажды кто-то из приятелей-стражников. — Любой, пусть даже перечёркнутый.**** Ни у кого бы ни возникло сомнений в твоём происхождении".

В ответ сержант отшучивался, говоря о том, что его ещё в младенчестве украл бродячий цирк. Артисты порвали пелёнки с гербом на носовые платки, тем самым уничтожив все сведения о его благородных предках. Обладавшие чувством юмора люди весело смеялись над этой историей. Действительно, трудно себе представить бродячего акробата с носовым платком, да ещё с таким, на котором красуется герб. Никто и не догадывался, что определённая доля истины в рассказе всё-таки была. Своих родителей Ладвиг не знал, а потому не мог ничего вразумительного сказать о собственном происхождении.

Ему, конечно, льстило, что люди обращают на него внимание, выделяя среди других. И когда он поступил на службу в городскую стражу, то командиры тоже не стали исключением, взяв на заметку статного новобранца. Весь первый длинный сезон в качестве стражника Ладвиг прослужил на должности вестового, занимаясь, в основном доставкой личной корреспонденции. Другими словами, он носил любовные записки командиров их дамам сердца и доставлял ответы. Бравый стражник вызывал доверие у охранников частных владений, будь то особняк, замок, или даже дворец. Большинство охранников считало, что они имеет дело с переодетым благородным господином, и беспрепятственно пропускали Ладвига на закрытую для других территорию.

Общаясь с представителями дворянства, он убедился, что ничем особенным обладатели "голубой крови" от простых горожан не отличаются. Разве что более ленивы, спесивы и самоуверенны. Вполне закономерно у Ладвига возник вопрос: если внешне я не отличаюсь от многих из них, способен поддержать светскую беседу и отлично фехтую, то чем же я хуже? Как-то, во время пирушки с друзьями, перебрав немного пива, сержант задал мучивший его вопрос много чего повидавшему обервахмистру Джерлаку. Тот вытер с усов пивную пену и сказал: