Союз нерушимый (СИ)

Но сейчас я наблюдал за всем отстранённо: успел продрогнуть на ледяном ноябрьском ветру и больше всего на свете желал попасть хоть куда-нибудь, где не дует и можно согреться. Офицерская шинель была мне великовата и почти не удерживала тепло: казалось, внутри неё гуляют сквозняки не хуже, чем снаружи. Со мной летели какие-то офицеры, но это были флотские - и держались они особняком. Как же, как же, не пристало космическим богам даже стоять рядом с пропылённой пехотой, а то, не дай бог, ещё заразятся чем. Пазик подали к платформе через полчаса, когда я уже устал притопывать ногами, разминать руки и подпрыгивать на месте, дабы хоть как-то разогнать кровь. К дверям протолкалась толстая тётка с короткими фиолетовыми волосами, которые очень гармонировали с фиолетовым же пуховиком.

- Так! - визгливо объявила она. - Готовим проездные документы! И если увижу, что кто-то на дюзы ссыт, в автобус не пущу! Гагарины хреновы, это уже лет сто как не смешно!

Я не знал, о чём она говорила, но, судя по ехидным ухмылкам космонавтов, те очень хорошо понимали, в чём дело. Двери открылись, я поднялся внутрь и, забравшись в конец салона, плюхнулся в жёсткое кресло. Ремни, регулирование подголовника, попытка поставить ноги хоть сколько-нибудь комфортно - пространство между сиденьями оказалось узким и мои колени не помещались. Впрочем, я не знал ни одного человека старше десяти лет, которому было бы удобно сидеть в Пазике.

Офицеры рассаживались и пристёгивались, тихонько кряхтя и потирая ладони, - им тоже было холодно. Пилот в странном шлемофоне занял место за штурвалом, на рукояти которого я с удивлением разглядел пластмассовую розу в шарике оргстекла. Флотские оживились:

- Командир, а стоя возьмёшь? Мы без билета, зайцами.

- Передайте за проезд!

- У магазина остановите!

Но смех быстро прервала давешняя тётка-контролёр. Она ворвалась в автобус, потрясая сморщенным кулачком.

- Кто?! Кто это сделал?! Предупреждала же!

Офицеры жизнерадостно заржали, и тётка, покраснев от бессильной злости, ретировалась. Оранжевый тягач с мигалками оттащил нас к "гильзе" - здоровенной цилиндрической штуке, в которую устанавливался челнок перед тем, как в длинной-предлинной трубе его разгоняли до неимоверной скорости и запуливали на достаточную для включения двигателей высоту.

Гильза захлопнулась, включилось освещение в салоне. Мир накренился, и вскоре я обнаружил, что лежу на спине, глядя вверх, в лобовое стекло, где далеко-далеко виднелось малюсенькое серое пятнышко неба.

- Готовьсь... До старта три... - пробубнил пилот больше для себя. Я внутренне сжался в предвкушении перегрузок, тело заранее заныло. - Два. Один. Пуск!

В глазах потемнело: должно быть потому, что они, судя по ощущениям, переместились куда-то в район затылка. Точно так же, как и остальные внутренние органы - казалось, их размазало с обратной стороны спины. Однако буквально через несколько секунд - надо сказать, очень долгих и болезненных - стало гораздо легче. Небо, очень быстро из серого пятнышка превратившееся в огромное, бездонное и пронзительно-синее полотнище, постепенно чернело, на нём проявлялись первые звёзды.

Я никогда раньше не видел космоса и сейчас чувствовал ни с чем несравнимый трепет от столкновения с настоящей бесконечностью - пустой, холодной и враждебной. Это небо не имело ничего общего с тем, что я наблюдал у себя над головой в течении всей жизни. Даже когда оно было закрыто тучами, даже во время сильного ветра, дождя и бурана я не чувствовал себя настолько маленькими и слабым.

Сейчас небо не пыталось меня убить, но оно было совершенно равнодушно и чуждо самой человеческой природе.

Рёв ускорителей стих, превратившись в негромкий говорок, а затем и вовсе в едва слышный шёпот. Немигающие звёзды проявлялись всё сильней и выглядели, как серебряные гвозди, вбитые в чёрное полотно. Присмотревшись, я понял, что некоторые из них ближе, чем казалось изначально, да и силуэты были знакомы.

Флотилия, висевшая на геостационарной орбите над Москвой, состояла из пары десятков кораблей, крупнейшим из которых был большой ракетный авианесущий крейсер "Юрий Гагарин" - флагман, краса и гордость страны советов. Вытянутый, сплющенный сверху и снизу, с длинной "палубой" и угловатыми надстройками в корме, с шипами антенн и куполами сенсоров, он был чем-то напоминал морские авианосцы - прекрасный, словно высеченная из мрамора скульптура, огромный и смертельно опасный. Во время Лунной кампании он разворотил всю обратную сторону спутника, где располагалась крупная база НАТО, но и сам получил серьёзные повреждения - некоторые фрагменты корпуса, были, словно корочкой на ране, покрыты строительными лесами.

Немного дальше на орбите висели длинные полукруглые оборонительные мониторы, похожие на цепочку сцепленных друг с другом железнодорожных вагонов, ощетинившихся разнокалиберными дулами и жерлами.