Союз на всю жизнь

У одного из двух авторов этой книги на стене висит портрет молодого Александра фон Гумбольдта. Старопечатное издание, купленное у старьевщика на берлинской Карл-Маркс-Аллее за 5 евро. На нем несколько царапин и другие следы времени. Помимо семейных фотографий, это единственный портрет в доме. Почему он? Для людей, которые пишут о различных областях науки, Гумбольдт имеет особое значение. Он был широко образован почти по всем научным дисциплинам, продуктивен в качестве исследователя и талантлив в качестве коммуникатора. Он всегда рассматривал науку в том числе в связи с культурой и социальным и политическим развитием, вставал на сторону обделенных и выступал против рабства. Он один из первых аналитиков глобализации, и он был практически первым, кто пропагандировал наиболее точное измерение, сравнение и повторение как предпосылку точности науки и сам скрупулезно этим занимался.

Гумбольдт не имел ни малейшего представления о кишечных, кожных и ротовых бактериях. По какой же причине мы говорим о нем в этой книге? Он в определенном смысле заложил основы для современного исследования экосистем внутри человека и на нем. Он был тем, кто первым изучил экосистемы земли, прежде всего растительность в различных климатических зонах, высотах и географических широтах, и описал их закономерности.

Примерно на том же этапе находятся те ученые, которые посвящают себя не исследованию «биоты»{7} Южной Америки, как Гумбольдт в то время, а «микробиоте» Homo sapiens сегодня. Там имеются сухие, лишь случайно пострадавшие от наводнений пустыни, как, например, ногти на руках, промокшие влажные тропические леса, как влагалище или анальное отверстие, влажные саванны, как подмышечные впадины, кристально прозрачные озера, как глаза, изобилующие видами оазисы, как пупок, овеваемые ветрами горные леса, как кончики волос, темные пещеры, как ухо, нос или полость глотки и населенная причудливыми, никогда не видящими свет или же только дышащими воздухом созданиями морская глубина, как кишечник.

Кому-то вроде Гумбольдта, который однажды сказал о себе самом, что всегда вынужден «наблюдать за одним и тем же предметом (…), пока не разберусь в нем», существующий уровень знаний о человеческой микробной географии мог бы показаться более или менее таким же грубым, как и скорее анекдотические и бессистемные описания влажных лесов и горных склонов Южной Америки перед его собственным путешествием туда. При этом, как и в то время, некоторые области изучены лучше, чем другие. И в одних регионах исследователь так же сбит с толку разнообразием видов и вариантов (и генов) и огромным количеством отдельных живых существ, как на Амазонке, но в каком-либо ином месте биологическое разнообразие и плотность особей популяции кажутся скорее ограниченными.

Хотя, возможно, на самом деле следует лишь присмотреться внимательнее.

Проба на кислотность

В Йельском университете, в одной из самых известных научно-исследовательских организаций мира, необходимо было провести эксперимент, чтобы обнаружить, что покрытые лаком короткие ногти на руках скрывают меньше всего микробов{8}. Удивление в отношении данного результата из лаборатории Давида Катца ограничилось допустимыми пределами, поскольку такое жизненное пространство сопоставимо с гигантской забетонированной автостоянкой перед гипермаркетом OBI, быть может, с парой коротко стриженных газонов в промежутке. Лак для ногтей насыщен ядовитым токсичным веществом, в частности формальдегидом и фталатами, вредными при вдыхании, а также для микроорганизмов. А у края и под коротко остриженным и отшлифованным ногтем жизненные условия хоть и лучше, чем на поверхности лака, но не так хороши, как под длинным, где могут накапливаться разного рода влага и пригодная для использования в качестве питания бактерий и грибов грязь.