Союз и Довлатов (подробно и приблизительно)

Утром тетка сказала:

– А почему ты не спрашиваешь, что с твоей мамой?

– А что мне спрашивать, – ответил я, – я и так знаю: мама борется с фашистами в Ленинграде.

– Твоя мама умерла, – сказала тетка.

Я спросил:

– То есть как умерла? Ее убили фашисты?

– Нет, – сказала тетка. – Она просто умерла. Ну, чего ты уставился? И не заплачет. Бесчувственный звереныш.

Потом она за творогом меня послала, по карточкам получить. Сказала, чтобы я ни с кем не играл и не разговаривал, а то творог кончится.

На Грачева обращают внимание. Он не только становится центром притяжения для пишущей молодежи. Даже старшее поколение спешит отметиться, признать молодого автора. В начале 1990-х Андрей Битов вспоминает яркий эпизод тридцатилетней давности:

Рид Грачев вспыхнул внезапно, звезда первой величины, в 1960-м. Шло традиционное в Ленинграде совещание молодых писателей северо-запада. Благожелательно и осторожно провозглашались наши таланты: молодой, неопытный, перспективный, подающий надежды… Одна лишь Вера Панова, со свойственной ей строгостью и решительностью первой леди ленинградской писательской организации, объявила Рида Грачева талантом бесспорным, зрелым, надеждой всей русской литературы. Мы смотрели на него с ревностью и восхищением.

Неожиданно о молодом авторе узнает и всесоюзный читатель. В июньском номере журнала «Москва» за 1962 год печатается роман Сент-Экзюпери «Военный летчик» в переводе Марины Баранович. Грачев, сам переводивший знаменитого автора, видит, что в публикации отсутствуют последние главы романа. Он пишет статью «Присутствие духа», щедро цитируя в ней пропущенные сомнительные главы. Молодой писатель не только отмечает «грубую бестактность по отношению к шедевру писателя с мировым именем», но и предлагает свою трактовку Сент-Экзюпери, отмеченную, как тогда говорили, печатью внеклассового идеализма:

Как назвать человеческую полноценность, полноту, по законам которой неизбежно будут жить люди? Я бы назвал то, что живет в книгах Экзюпери, старинным выражением: присутствие духа.

На волне первых публикаций, пришедшей известности, знакомое нам ленинградское отделение «Советского писателя» в 1962 году заключает с Грачевым договор на издание его авторского сборника. Объем достойный – восемь авторских листов. В этой ситуации Грачев – первый претендент на вступление в Союз писателей. Но судьба молодого прозаика складывается иначе. Причин тому множество. Одна из них не зависит от воли Грачева. Речь идет о наследственном семейном душевном недуге. Сергей Иванов – знаток ленинградского самиздата – пишет о родственниках писателя:

Дед Рида Грачева – Арсений Петрович Грачев – из русских немцев, дворянин, офицер. Он страдал шизофренией. Застрелил второго мужа бывшей жены и угрожал ей местью. Находился на психиатрическом лечении.

Наследственность наложилась на трагическое детство. Чувство справедливости, нонконформизм приводят к тому, что Грачев отказывается вносить изменения в книгу. Как мы помним, редакторская правка представляла собой целый ритуал. В ходе которого автор должен сокращать, заменять, переписывать. Иногда, для приличия, ему позволяли «сохранить лицо», оставляя без изменений авторский текст, или подвергали его меньшей правке. Естественно, к известным писателям отношение было принципиально иным. К сожалению, Грачев к ним не относился. Идти же на тактические уступки во имя будущего он не хотел. Фрагменты из переписки с издательством: