Союз и Довлатов (подробно и приблизительно)

В те первые годы Довлатов давал мне читать все им написанное. Поначалу мое восхищение его прозой было безграничным. Очевидно, мои постоянные восторги действовали как наркотик для неуверенного в себе молодого прозаика. Со временем я несколько отрезвела и начала замечать и литературное кокетство, и заметное подражание Хемингуэю. Стала позволять себе критические замечания. Иногда, с разрешения автора, я делала эти замечания на полях рукописи. Видит Бог, я старалась быть деликатной, но по неопытности, видимо, недооценивала Сережину ранимость. Он обижался и отвечал высокопарными объяснениями, а то и переходил в атаку. Часто это бывало в письмах.

Письменно Довлатов и отомстил подруге. Через десять с лишним лет. В письме Ефимову осенью 1979 года он отдельным маленьким абзацем говорит о Штерн, которая в эмиграции решила заявить о себе как о прозаике:

Была здесь Люда. Честно попросила высоко оценить ее рассказы.

Вот и ответка за Хэмингуэя, а где-то, наверное, и насмешка над самим собой.

Вопрос о том, почему Довлатов так трудно шел к своему читателю, не праздный. Как правило, ответ на него привычно связывают с гонениями на писателя. Но для того чтобы «преследование властей» ломало жизнь автора, необходимо, чтоб власть заметила чужеродный элемент. Снова шедевр от Валерия Попова. На этот раз содержательный:

Довлатов и советская власть – это был бы такой компот отвратительный. Ведь советская власть очень эстетична, чрезвычайно эстетична. Она очень тонко чувствует не своих. Как нельзя подделать глупость, так невозможно притвориться советским писателем.

На этом месте Валерий Георгиевич споткнулся, так как вспомнил об одном члене Союза писателей СССР с 1969 года. Итак, что делать с самим собой? Биограф Довлатова находит блестящий ход, объясняющий свое нахождение среди «не своих»: «Если я и был им, то по недогляду». Буду занудствовать. Почему не могли проглядеть вместе с Поповым и Довлатова?

Объяснение есть. Соблюду при ответе классическое единство времени и места. В 1969 году в литературной жизни Ленинграда произошли два ярких события. Об одном вы уже знаете: в ряды писателей приняли будущего биографа Довлатова. Вторая новость тоже достойная. Начал выходить ежемесячный журнал «Аврора». У новорожденного издания было целых три родителя: ЦК ВЛКСМ, СП РСФСР и Ленинградское отделение СП. Имена родителей намекали, что страницы журнала распахнутся для молодых авторов с берегов Невы. Напомню одну из проблем ленинградских писателей: ограниченность доступа к периодическим изданиям, список которых исчерпывался двумя журналами: «Звездой» и «Невой». Новое издание благословил, пожелав счастливого плавания, маститый Николай Тихонов. В первом номере он ностальгически вспоминал:

Я хорошо помню «Резец» и «Юный пролетарий». С их страниц на вас смотрели молодые, энергичные лица, с улыбкой и задором. Вы читали прозу и стихи начинающих авторов.

Закономерно перебрасывается мостик к современности:

Новый журнал просто необходим для молодежи! На его страницах будет происходить этот оживленный, никогда не оскудевающий разговор о сегодняшнем дне, о задачах и целях, о темах и о герое нашего времени, о своих переживаниях, о всей широте мира и о молодой жизни.