Сойка-пересмешница

Пит до сих пор в ожоговом отделении.

Он все-таки добрался до центральной площади.

В моей семье: Моя мать хоронит свое горе в работе.

У меня нет работы, горе хоронит меня.

Все, что придает мне силы жить, - это обещание Коин.

Что я смогу убить Сноу.

И все будет кончено.

Со временем меня выписывают из госпиталя и предоставляют комнату в резиденции президента, где я живу вместе с мамой.

Но она туда почти не заходит, ест и спит на работе.

На Хеймитча возлагают обязанности навещать меня, следить, чтобы я ела и принимала лекарства.

Это не так просто.

Я возращаюсь к старым привычкам, приобретенным в 13 Дистрикте.

Брожу как неприкаянная по резиденции.

По спальням и кабинетам, танцевальным залам и ванным комнатам.

Ищу странные укромные уголки, чтобы спрятаться.

Шкафы с меховой одеждой.

Кабинет в библиотеке.

Давно заброшенная ванная в комнате со старой мебелью.

Эти места темные и тихие, их невозможно найти.

Я сворачиваюсь и пытаюсь полностью исчезнуть.

Окутанная тишиной, я снова и снова кручу браслет вокруг запястья, что говорит о моей умственной дезориентации.

Моё имя Китнисс Эвердин.

Мне семнадцать.

Мой дом Дистрикт 12.

Дистрикта 12 больше нет.

Я Сойка-Пересмешница.

Я свергла Капитолий.

Президент Сноу ненавидит меня.

Он убил мою сестру.

Сейчас я убью его.

И затем Голодные Игры закончатся.

.

.

.

Время от времени я снова оказываюсь в своей комнате, не уверенная, привела ли меня потребность в морфии или Хеймитч нашел меня.

Я ем, принимаю лекарства, и мне приходится мыться.

И дело не в воде, а в зеркалах, отражающий мое обнаженное, изуродованное огнем тело.

Кожные имплантанты все еще розовые как кожа младенца..

Кожа была повреждена, уцелевшие участки красные, горячие и местами расплавоенные.

Участки моей старой кожи мерцают белые и бледные.

Я похожа на причудливое стеганое одеяло из кусков кожи.

Части моих волос в некоторых местах обгорели полностью; остальное было обрезано на разных длинах.

Китнисс Эвердин, девушка, которая была в огне.

Меня бы это не сильно беспокоило, если бы вид моего тела не возращал воспоминания о боли.

И причинах, по которым мне было больно.

И событиях, предшествовавших боли.

И как я наблюдала как маленькая сестра превращается в живой факел.

Я закрываю глаза, но это не помогает.

В темноте огонь разгорается ярче.

Доктор

Аурелиус иногда навещает меня.

Мне он нравится, потому что он не несет глупостей, о том что я в абсолютной безопасности или о том что он знает, просто сейчас я этого не могу понять, как я буду однажды снова счастлива, или даже, что в Панеме все будет лучше чем сейчас.

Он только спрашивает хочу ли я поговорить, и когда я ему не отвечаю он засыпает на своем стуле.

Фактически, я думаю, что его посещения в значительной степени мотивированы его потребностью в дремоте.

Договоренность работает для нас обоих.

Время приближается, хотя я не знаю точные часы и минуты.

Президента Сноу судили он признан виновным, и приговорен к казни.

Хеймитч говорит мне, я слышу разговор, пока иду мимо охранников по коридорам.

В мою комнату приносят костюм Сойки-пересмешницы.

И мой лук, он не выглядит потрепанным, но нет колчана.

Или потому что он был поврежден, или, скорее всего, потому что у меня не должно быть оружия.

Мне не ясно, должна ли я каким-то образом подготовиться к этому событию, но ничего не приходит на ум

Позже однажды днем, после длительного уютного сиденья у окна позади нарисованного экрана, я путаюсь и поворачиваю налево вместо права.

Я оказываюсь в странной части резиденции и тут же теряю ориентацию.

В отличие от места, где меня поселили, вокруг нет никого чтобы спросить.

Мне это нравится.

Если бы я только нашла его раньше.

Так тихо, с толстыми коврами и тяжелыми гобеленами и звукоизоляцией.

Мягко освещены.

Приглушённые цвета.

Мирные.

Пока я не чувствую запах роз.

Я ныряю за какие-то занавески, дрожа слишком сильно, чтобы бежать, и жду выродков.

Наконец я понимаю, что никакие выродки не придут.

Тогда что это за запах? Настоящие розы? Возможно ли, что я оказалась возле сада зла? Пока я медленно продвигаюсь по залу, запах становится всепоглощающим.

Возможно не такой же сильный, как у настоящих выродков, но более чистый, потому что не конкурирует со сточными водами и взрывчатыми веществами.

я поворачиваю за угол и натыкаюсь на двух удивленно глядящих на меня охранников

Это не Миротворцы, конечно же.

Миротворцев больше не существует.

Но и не аккуратные, одетые в серую униформу солдаты из 13.

Эти двое, мужчина и женщина, носят наспех сшитые лохмотья настоящих мятежников.

До сих пор изможденные и в повязках, сейчас они следят за дверью, ведущей к розам.

Когда я делаю шаг, чтобы войти, их оружие формирует X передо мной .

"Вы не можете войти, мисс," говорит мужчина.

"Солдат," поправляет его женщина.

"Вы не можете войти, солдат Эвердин.

Это приказ президента".

Я просто стою там и терпеливо жду, что они опустят оружие, что они поймут без объяснений: за этими дверями - то, в чем я нуждаюсь.

Просто роза.

Единственный цветок.

Чтобы прикрепить к лацкану Сноу, прежде чем я застрелю его.

Мое присутствие, кажется, беспокоит охранников.