Сойка-пересмешница

Я слишком устала, чтобы обдумывать его последнее обвинение. Недолгую поездку обратно в Тринадцатый я провожу, съежившись в своем кресле и стараясь игнорировать Плутарха, вещающего на свою любимую тему — оружие, которого больше нет в распоряжение человечества. Высоко-летающие самолеты, военные спутники, клеточный дезинтегратор, беспилотные самолеты, биологическое оружие с ограниченным сроком годности. Запрещенные из-за разрушения атмосферы или из-за недостатка ресурсов, или из-за нравственной щепетильности. И явное сожаление слышится в голосе Главы распорядителей Игр, которому остается лишь мечтать о подобных игрушках, которому приходится обходиться планолетами, ракетами класса 'земля-земля' и простыми старыми автоматами.

Сбросив с себя костюм Сойки-пересмешницы, я отправляюсь прямиком в кровать, даже не поужинав. И все равно с утра Прим приходится расталкивать меня, чтобы разбудить. После завтрака я забиваю на свое расписание и решаю вздремнуть в кладовке. Выспавшись, я выползаю из укромного местечка между коробками с мелом и карандашами и понимаю, что наступило время обеда. Я получаю большую порцию горохового супа, а после направляюсь в Отсек Е, но путь мне преграждает Боггс.

— Собрание в Штабе. Можешь проигнорировать свое текущее расписание, — говорит он.

— Без проблем, — отвечаю я.

— Ты вообще следовала ему сегодня? — спрашивает он раздраженно.

— Кто знает? Я же псих, — я поднимаю запястье, чтобы показать свой медицинский браслет, и понимаю, что его нет. — Видишь? Я даже не помню, когда они сняли этот браслет. Зачем я понадобилась Штабу? Я что-то пропустила?

— Думаю, Крессида хотела показать тебе промо из Двенадцатого. Но, скорей всего, ты их увидишь, когда они выйдут в эфир, — отвечает он.

— Вот что нужно включить в мое расписание. Время, когда выходят промо, — говорю я.

Он окидывает меня взглядом, но никак это не комментирует.

В Штабе было полно народу, но мне оставили местечко между Финником и Плутархом. Мониторы на столах уже в вертикальном положении, транслируют ежедневную Капитольскую ерунду.

— Что это? Разве мы не собираемся смотреть промо из Двенадцатого? — спрашиваю я.

— Нет-нет, — отвечает Плутарх. — То есть, возможно. Я не знаю, какой материал собирается использовать Бити.

— Бити думает, что нашел способ вклиниться в трансляцию по всей стране, — поясняет Финник. — Так что наши промо увидят и в Капитолии. Он сейчас в отделе Спецобороны, как раз работает над этим. Вечером планируется прямой эфир. Сноу будет произносить речь или что-то подобное. О, кажется, начинается.

Под аккомпанемент гимна появляется эмблема Капитолия. В следующее мгновение я уже смотрю прямо в змеиные глаза президента Сноу, который приветствует народ. Кажется, будто он забаррикадирован за своим подиумом, но белая роза на его лацкане видна полностью. Камера отъезжает назад, чтобы захватить в панораму и Пита, находящегося перед спроецированной на стене картой Панема. Он сидит на высоком стуле с подставкой для ног в виде металлического обода. Стопа его протеза выстукивает странный нервный ритм. Капельки пота выступили поверх грима над его верхней губой и на лбу. Но что напугало меня больше всего, так это взгляд в его глазах — яростный, но рассеянный.

— Он выглядит хуже, — шепчу я.

Финник в подбадривающем жесте сжимает мою руку, и я благодарна ему за это.

Отчаянным голосом Пит начинает говорить о необходимости разоружения. Он освещает урон, нанесенный основным объектам инфраструктуры многих дистриктов, и пока он говорит, на карте загораются различные области, показывая степени поражения. Разрушенная плотина в Седьмом. Сошедший с рельсов поезд с огромной лужей токсических отходов, разившихся из танкера. Зернохранилище, рухнувшее после пожара. Все эти действия он приписывает повстанцам.

Бам! Безо всяких предупреждений в телевизоре появляюсь я, на развалинах пекарни.

Плутарх вскакивает с места: — Он сделал это! Бити прорвался!

В комнате раздается пронзительное гудение, и возвращается изображение Пита. Растерянного. Он видел меня на мониторе. Он пытается продолжить свою речь, переходя к бомбардировке водно-очистных сооружений, но его тут же сменяет ролик с Финником, говорящем о Руте. То, что происходит дальше, можно назвать настоящей битвой за эфир. Техники Капитолия пытаются отражать атаки Бити. Но они были к ним не готовы. А Бити, очевидно ожидая сопротивления с их стороны, подготовил целый арсенал пяти и десятисекундных роликов. Мы видим, как распадается вся их затея с официальной презентацией, так как она приправлена случайными отрывками из наших промо.

Плутарх разражается восторгами, и все остальные аплодируют Бити, лишь Финник остается неподвижным и безмолвным рядом со мной. Я встречаюсь взглядом с Хеймитчем и вижу в его глазах отражение своего собственного ужаса. Осознание того, что с каждым одобрительным возгласом Пит все дальше ускользает от нас.