Сойка-говорун (СИ)

Катон рукой забирается под мою футболку. Я не могу сдержать стон, когда его ладонь сжимает мою грудь. Я разрываю поцелуй, поворачиваю голову набок, чтобы хоть как-то набрать воздуха. Катон переключает на мою шею. Он покрывает ее поцелуями, слабо покусывает. От удовольствия я прикрываю глаза. На ум почему-то лезет странная ассоциация с Энобарией, которая прокусила шею своей сопернице. И тут все становится на свои места.

Мне действительно не важно, что станет со мной, но мне не все равно, что будет с Катоном. Я не имею права сейчас давать ему какую-то надежду, ведь возможно уже завтра я навсегда покину этот мир. Я распахиваю глаза.

— Катон… Стой, остановись, — я упираюсь руками ему в плечо, силясь оттолкнуть его.

— Не могу, — шепчет он. — Забей ты на эти камеры, пусть они там подыхают от зависти… Я так хочу тебя…

— Я… Нет, подожди так нельзя, — я вновь предпринимаю попытку оттолкнуть его от себя. В этот раз она успешна. Катон затуманенными глазами смотрит на меня.

— В чем дело?

— Так нельзя, Катон. Я… Пойми, я не могу… Не сейчас… Ведь уже завтра я могу умереть.

— Не говори глупостей.

— Это не глупости, — протестую я. — Я боюсь, понимаешь? Я правда боюсь, но не за себя. Я не хочу, чтобы ты страдал, когда я умру.

— И ты думаешь, что я не буду страдать, даже если мы с тобой не переспим? — Катон садится на кровать, взъерошивает волосы. — Ладно, я все понял. — Он уже собирается встать, но я его останавливаю.

— Стой, не уходи, — мой голос звучит почти жалобно. — Останься со мной. А то я боюсь не усну без тебя.

Он хмуро на меня смотрит, потом его губы трогает улыбка.

— Какая ты коварная, Дагер.

— Ну не хочешь, не надо, — ко мне возвращается моя привычная раздражительность.

— Еще чего! «Не хочешь», конечно хочу, — он по-хозяйски ныряет под одеяло. Я поправляю футболку, ложусь рядом. Катон подвигается ко мне, обнимает одной рукой.

— Не забудь меня завтра разбудить, — говорю я.

— Тебя не могут не разбудить.

***

Утром я себя чувствую не такой разбитой, как в прошлый день. Катон меня будит в семь утра. Он сообщает, что процедура остается такой же: планолет, катакомбы и собственно подъем на арену.

В положенное время я переодеваюсь в балахон, и мы вместе с Катоном и церберами поднимается на крышу. В планолете мне вводят под кожу следящее устройство, правда не в предплечье как обычно, а в район шеи.

— Надеюсь, он не даст сбой как в прошлый раз.

Катон до этого пребывавший в угрюмом настроении улыбается. Полет занимает от силы минут пятнадцать. Мне становится еще радостей, когда я вижу…

— Цинна! — я подлетаю к своему стилисту и крепко обнимаю. — Я и не думала, что ты тоже будешь здесь.

— И оставлю тебя без одежды? Ну нет, — Цинна жмет руку Катону. — Я все сделал, как договаривались.

— О чем вы? — я в недоумении смотрю на мужчин.

— О твоем костюме, — поясняет стилист. — В этот раз нам развязали руки. У каждого трибута он будет уникальным. Мы были вольны использовать любые материалы, которые соответствуют разрешенным.

Мы проходим в комнату и принимаемся за завтрак. Ем очень мало: живот сводит. Остается совсем немного времени до начала. Чищу зубы, расчесываю волосы, пытаюсь как-то абстрагироваться. После завтрака мы с Цинной уходит за ширму. Катон остается ждать.

Цинна помогает мне переодеться. Мой костюм полностью черный, без малейшего вкрапления других цветов: плотные обтягивающие штаны, сапоги до колен из мягкой кожи. Подошва прорезинена с небольшими острыми шипами. Верхняя часть состоит из нескольких слоев. Сначала тонкая водолазка, которая смотрит на мне как вторая кожа, куртка со множеством ремней и застежек и в довершении некое подобие бронежилета, закрывающее грудь, спину и плечи. Стилист протягивает мне пару кожаных перчаток без пальцев: на костяшках есть даже маленькие отделения для шипов. Вообще отделов очень много, что меня несказанно радует.

Когда мы выходим к Катону, у него открывается рот от изумления.

— Вот это да, — протягивает он.

Цинна поворачивает ко мне ростовое зеркало, и я присоединяюсь к реакции Катона.

— Кожа тонкая, зато очень прочная, — поясняет Цинна. — Защитит в любую погоду, будь то жара или лютый холод: костюм сам подстроится. Бронежилет, конечно, не спасет от оружия, но зато защитит от града и мелких осколков. Я снабдил костюм множеством карманов и отделов для ножей самых разных размеров. Катон мне дал примерный список.

— Мы как раз говорили на собрании на эту тему, — говорит Катон.

— Что-то еще мне нужно знать? — спрашиваю я.

— Остальное конфиденциальная информация. К сожалению.

— Остался последний штрих, — Цинна заплетает мне косу, на манер той, какая у меня была на 74-х Играх и протягивает бандану. — Голова — единственное твое больное место. Эта ткань прочная, мне кое-как удалось убедить распорядителей, что это не даст тебе никакого преимущества перед остальными.

— Спасибо, Цинна, большое спасибо за все, — распинаюсь я перед стилистом, но он прикладывает палец к губам.

— Посмотри сюда, — он быстро указывает на левую часть бронежилета.