Сойка-говорун (СИ)

- Хорошо. Тогда удачи.

Я выхожу из комнаты и следую за церберами в комнату для свиданий. Она совсем маленькая, поделена на две части прозрачным барьером, по обе стороны от него стоят по столу и стулу. Едва я занимаю свое место, как дверь напротив открывается, и в комнату входит Брут. Я тихо вздыхаю и прикасаюсь ладонью к стеклу. Брут садится напротив, за ним у двери стоит цербер, также, как и за мной.

- Время пошло, - говорит мой охранник.

- Ну, привет, - Брут немного виновато улыбается.

- Брут… черт возьми, я уже и не надеялась. Даже не знала, что здесь возможны визиты.

- О, мы едва получили разрешение. Тут порядки будь здоров: посерьезнее, чем в Академии. Мы с Энобарией полгода разрешение на посещение выбивали. В итоге решили, что поеду я.

- Ясно, а… Ну, как дела в дистрикте? В Академии? – я нервно поглядываю в сторону цербера, но тот стоит неподвижно, как статуя.

- Да все отлично. Нас не стали трясти. Ничего не изменилось.

Я киваю и задаю столь наболевший за год вопрос.

- А как Джефри? Мистер Стерлинг Шар за ним хорошо следит?

Повисает гнетущая пауза. Брут вздыхает, проводит ладонью по голове.

- Твой кот… В общем, он… Я не сразу узнал, только когда вернулся в дистрикт. Мастер Стерлинг говорит, что это случилось, едва объявили твой приговор.

- Что случилось? - я чувствую, как земля уходит из-под ног, а дышать становится тяжелее.

- Он умер. Просто перестал дышать. Мастер Стерлинг сказал, что перед этим он болел, но никто не ожидал, что так случится. Мирта, мне жаль.

Я нервно сглатываю, закрываю глаза, пытаюсь дышать ровнее. Джефри единственный, кто был со мной рядом все эти годы. Что там говорить, мой самый лучший друг. И он ушел. Вспоминаю, как он мяукал, когда Магнус уносил его из кабинета Энобарии. Ведь как чувствовал. Стискиваю зубы и опускаю голову. Чувствую, как слезы подступают, а в горле застрял ком. Уверена, что здесь везде натыканы камеры и кто-то за мной наблюдает. Нет, я не стану плакать. Точно не при вас. Вы не увидите моего горя. И тут я чувствую, как мою боль глушит ненависть. Такая же, как тогда, во время заседания суда. И это придает мне сил.

- Мне тоже жаль, - как можно более ровным голосом произношу я. Брут ничего не отвечает. – А как Катон? Он все также живет в Капитолии?

Мой бывший наставник хмурится.

- У него все отлично, - довольно грубо говорит он. – Живет вместе со своей местной пассией и возвращаться домой не торопится.

- Вот как, - настроение портится сильнее: еще одна моя потеря.

- Мирта, не думай, что я дурак. Я же видел, как вы друг на друга смотрите на суде. После я ему хорошо врезал.

- За что?

- Как за что? – почти срывается Брут. – Ведь отчасти это он виноват, то ты здесь. Не расскажи он тебе правды, не покажи ту запись, ты бы здесь не очутилась. А этот щенок, видите ли, пытался загладить вину.

- Брут, у нас не было никаких отношений, - пытаюсь оправдаться я.

- Сексуальных может и не было. Но, Мирта, я прожил жизнь и умею разбираться и в людях, и в чувствах. Я же еще тогда заметил, на 74-х Играх.

- Это все было на публику, - продолжаю гнуть свою линию, а сама стараюсь вспомнить, что такого было на Играх.

- Вам не стоило тогда объединяться заново, - с упреком говорит Брут.

Ах да. После того, как объявили, что победить могут оба трибута из одного дистрикта, я потеряла голову. К тому моменту мы с Катоном разошлись. Я тогда услышала, как Китнисс Эвердин зовет своего Пита и, наверное, это стало решающим фактором. Их двое, нас тоже. Вот оно, соперничество. Я недолго плутала по лесу, а когда увидела напарника, тут же бросилась ему на шею. Поздно я подумала о том, что он может это расценить как атаку, но в ответ он прижал меня к себе. И вот так вот, чуть ли не в обнимку, мы отправились выслеживать последних выживших.

- Ладно, что было, то было. Кстати, мастер Стерлинг назвал вас тогда дебилами.

- Очень приятно, - я впервые за встречу улыбаюсь.

- Катон порывался к тебе приехать, но я строго запретил. А ведь ему разрешение дали почти сразу.

- Почему запретил?

- Потому что это пустое, Мирта, - Брут наклоняется ближе к стеклу. – Я и Энобария пытаемся потихоньку выяснить, как тебя спасти. Но этот процесс очень медленный, к тому же опасный. Не знаю, насколько это затянется. Возможно, на годы. Поэтому не надо вам видеться. У него своя жизнь, у тебя – своя.

Я понимаю, что он прав, но принять это намного тяжелее, чем я думала. Но ночам, после отбоя, когда все вокруг затихает, я снимаю браслет и кручу его в руках. Почти каждый день я пытаюсь заставить себя его продать, или обменять, или выбросить, лишь бы он не напоминал мне о Катоне. Но что-то внутри не дает мне сделать это.

- Да, кстати. Мне сказали, что тебе можно передать одну вещь, - Брут роется в карманах и показывает через стекло мою черную колоду карт. В этот момент стоящий за мной миротворец подходит к стеклу и открывает незаметную дверцу. Брут протягивает ему через отверстие карты. Цербер дотошно их проверяет и отдает мне.

- Спасибо, - шепчу я. – Хоть будет, чем заняться в свободное время.