София

Глава 5. Дело с Тревизаном

Жалобы и подозрения против Вольпе. Отозвание Тревизана в Венецию. Москва и Золотая Орда. Цель посольства Тревизана раскрылась. Гнев Ивана. Изгнание Вольпе. Тревизан присужден к смерти. Его спасает вмешательство других иностранцев. Переписка с Венецией. Синьория провозглашает о правах Ивана на Константинополь. Возвращение Джиларди в Москву. Отъезд Тревизана в Золотую Орду. Успех его. Тревизан в Вильно. Бонаккорди в Венеции. Поляки и татарский вопрос. Тревизан отозван. Контарини в Москве. Подозрения Ивана против Тревизана. Хорошие отношения с Венецией

Празднование свадьбы Ивана было омрачено происшествием, которое едва не имело роковых последствий и к которому нам нужно еще вернуться. Мы изложим ход дела по фрагментарным данным русских летописей, пополняя их венецианскими документами, которые еще, нам кажется, не поведали никому своей тайны.

Читатель помнит, что синьория послала в Москву Джана Баттисту Тревизана в апреле 1471 года с двоякого рода поручением: проверить на месте сообщения Джиларди и Вольпе и отправиться затем в Золотую Орду, чтобы вести там переговоры о войне. Этот дипломат устанавливает тот факт, что Вольпе не оправдывает никоим образом доверие, которое ему оказывалось. Его патриотические чувства были подчинены корыстолюбию, и татарский союз должен был доставить ему большие выгоды. Вмешательство великого князя разрушило бы его экономические расчеты; важно было его устранить совершенно. Хитрый итальянец окружил себя тайной и выдал Тревизана за своего племянника, явившегося устраивать семейные дела. Он имел в виду лишь сопутствовать ему в Орду, но позже, ибо раньше он должен был вновь отправиться в Италию и привезти в Москву принцессу Зою. После отъезда своего соотечественника Тревизан увидел себя в тяжелом одиночестве. Не зная языка страны, считая, что или ему изменили, или оставили его как заложника, он высказал свои опасения своему правительству. Они произвели впечатление и показались тем более основательными, что Вольпе, находившийся уже в Италии, вместо того чтобы явиться для откровенных объяснений, не рисковал дойти до Венеции. Синьория была этим в высшей степени оскорблена, и, отказавшись от переговоров с татарами, 27 апреля 1472 года она объявила своему секретарю приказ вернуться. На свою беду, тот не выехал тотчас же и едва не заплатил головой за это промедление. Поручение было более деликатно и опасно, чем могли думать венецианцы.

В самом деле, отношения Москвы в Золотой Орде, отныне уже близкой к падению, становились все более и более враждебными. Русские государи не расточали более своей казны в Сарае. Недавние победы скорее внушали надежду вполне сломить татарское иго. В 1472 году негодующий на поражения, возбуждаемый королем Казимиром, жаждая отмщения, хан Магомет напал на Россию во главе многочисленной армии. Кровопролитные столкновения произошли на берегах Оки. Татары, лишенные поддержки поляков, на которых они чересчур положились, были разбиты и обратились стремительно в бегство. 23 августа Иван вернулся в столицу, победив врага, но не окончив войны. Золотая Орда не разоруживалась, Магомет оставался непримиримым врагом Москвы. Вести с ним переговоры без ведома великого князя, хотя бы о походе против турок, было предприятием в высшей степени рискованным. Тревизан должен был в том отдавать себе отчет и никому не открывал цели своего посольства. Иван ничего не подозревал, когда роковая нескромность раскрыла тайну.

В конце 1472 года, едва явившись в Москву с Софией Палеолог, итальянцы и греки ее свиты были очень изумлены действиями Тревизана. Возникли распри и споры, и вновь прибывшие донесли на венецианцев великому князю. «Тревизан, – сказали они ему, – послан дожем Николо Троно к хану Золотой Орды, чтобы предложить ему подарки и поднять татар против турок». Венецианские документы все упреки в измене сосредоточивают на одном виновнике и глухо указывают причину, заставившую его действовать. Генуя соперничала постоянно с Венецией, а епископ Антоний Бонумбре был генуэзец. Хитрость или, вернее, коварство этого апостольского легата открыла будто бы русским намерения венецианцев. Кто бы ни был тут виновен, одно выступает с необыкновенной ясностью, что великий князь не знал до тех пор ничего о татарском посольстве и что тайна была обнаружена спутниками Софии. Как они сами узнали ее? Догадались ли, или дело это не обошлось без темных интриг? Вот вопросы, которые остаются нерешенными.