Сочинения в 2 т. Том 2

— Однако, — заметил Головнин — я прибыл к вам, чтобы выяснить именно печальную сторону дела, имею пропуск английского правительства. Разве этого недостаточно, чтобы я мог спокойно встать под паруса?

Корбет неторопливо наполнил бокалы.

— Будем вполне откровенны, мой друг. Вы отбыли из Англии до объявления войны. Это может означать, что ваш пропуск механически утратил силу. Я не знаю, какое решение примет командор Роулей, но если бы я был на его месте. Тут капитан Корбет отпил несколько глотков, потом закурил, отодвинув тарелку, и заключил решительно: — Я отпустил бы вас. Да, отпустил. Я вам поверил бы на честное слово.

— Благодарю, — сказал Головнин, подумав, что капитан ведет себя слишком уж артистически: этот возвышенный тон, и суровое выражение лица, и этот жест — рука, положенная на сердце.

— Но я не могу этого сделать, — вздыхая, заключил Корбет. — Я только подчиненный. Я не могу иначе рассматривать ваше судно, как военное судно неприятельской державы. И не могу позволить, чтобы вы поднимали российский флаг. Это было бы оскорблением нашей короны: в английской военной бухте и вдруг неприятельский флаг! Вы можете оставить вымпел, это будет означать, что судно еще не является призом.

— Еще не является! — повторил Головнин. — Значит, вы рассчитываете, что командор вынесет решение…

— О нет! Я не предвосхищаю событий, — поспешил с заверениями Корбет. — Когда командор ознакомится с вашей инструкцией…

— Она была написана по-русски.

— Что ж, это не препятствие, у нас проживает здесь человек, приехавший из города Риги… Он отлично читает по-русски.

— Я говорю: она была написана, в настоящее время ее уже нет.

Теперь не только глаза — губы, и брови, и густая сеть морщинок на лбу — все лицо капитана Корбета выражало настороженность.

— Где же… инструкция?

— Я ее сжег.

— Зачем?..

— Чтобы вы не узнали ее содержания. Вам, конечно, известно, капитан, что означает понятие: секретный документ. Когда мне объявили, что шлюп считается задержанным, я счел своим долгом уничтожить инструкцию. Однако меня нисколько не страшат последствия этого поступка.

Возможно, что капитан Корбет считал себя человеком проницательным. Чуть приметно улыбаясь, он спросил:

— Но вы хотели знать, сможем ли мы прочитать документ, написанный по-русски? Надеюсь, именно потому вы сообщили, что инструкция написана на вашем языке?

Головнин тоже улыбнулся:

— Да, это очень важно, капитан. По крайней мере, у вас не будет причины задерживать шлюп из-за отсутствия человека, который пользуется вашим доверием и который сможет прочитать документы, изложенные на русском языке. У меня имеются бумаги, доказывающие, что шлюп «Диана» следует на северо-восток только с целью открытий.

— Оказывается, мистер Головнин, вы, кроме всего, еще и дипломат?! — удивленно проговорил Корбет и громко засмеялся, но глаза его по-прежнему смотрели из засады. — Так ловко выпытали у меня, простака, что у нас имеется переводчик! — Без видимой связи с предыдущим он спросил: — Скажите, там, на Аляске, куда вы идете для открытий, если, конечно, верить вам на слово, говорят, очень суровый климат? Я читал о путешествиях Джемса Кука, он побывал в тех краях…

— Раньше него побывали наши, русские, — Чириков и Беринг.

— Разве? Очень интересно… Все же вы берете на себя немалый риск. Пушнина, как вам известно, не терпит соленой воды. Если вы будете везти пушнину, следует поближе спуститься к тропикам, чтобы уйти от штормов северо-востока. О, я знаю, что значит район снежных штормов! Я побывал за Южным Полярным кругом…

— Вы даете совет, капитан? Благодарю… Недавно я тоже побывал южнее мыса Горн. Однако мы не собираемся перевозить пушнину. Это — дело коммерческих кораблей. Если бы наш корабль был коммерческим, вы могли бы захватить его как приз.

Капитан Корбет заметно помрачнел:

— Очевидно, вы подумали, мой друг, будто я добиваюсь от вас косвенного признания? Не все ли для меня равно: коммерческий корабль или военный?

— Это корабль русской географической экспедиции. И потом, о каких косвенных признаниях может идти речь? Вы — не следователь. Я — не подследственное лицо.

Капитан Корбет громко выразил одобрение:

— Это — слова мужчины! Так выпьем же за наши славные дела у Тулона! Прочь все условности, здесь встретились два боевых товарища!

Через несколько минут они простились у площадки трапа. «Диана» стояла совсем близко: отсюда можно было видеть все, что происходило на ее палубе. Там шла обычная, размеренная корабельная жизнь: у фок-мачты матросы чинили снасти; другие скребли и мыли надстройку бака; судовой повар чистил большой медный таз. Только дежурный английский лейтенант, одинокий и скучный, медленно бродил на юте, в стороне от других. А вокруг шлюпа по-прежнему сновали лодки, переполненные вооруженными английскими матросами, и с одной из них, причалившей под кормой, какой-то детина взбирался по тросу на полуют.

Головнин указал на него Корбету.

— Я прикажу своим матросам сбрасывать таких вот акробатов за борт…