Собственность Норта

Сейчас он вспомнил, какой гнев его обуял, когда он узнал, что Лиф отвезла Тэю на Север! Ведь это были его родители и его дом! Это он должен был привезти ее туда и все показать. Когда он услышал, как все приняли новую родственницу, он испытал невероятное чувство ревности, но перевел его в злость, а потом привычно заглушил, как всегда глушил все эмоции. Север не его собственность, сказал он себе, Лиф имела полное право привезти туда Тэю, и она сама имела право приехать туда и не только туда…

Лиф сказала, что в ней проснулся голос Севера, все почувствовали это. А его дед чуть не раскрыл все карты, но отец вовремя его остановил. Это хорошо. Еще рано, Гектор вообще не хотел, чтобы она хоть что-то узнала о своем происхождении, пока окончательно не привяжется к их миру. Но похоже, что ее корни и привяжут ее к этому миру прочнее всего… Норт скажет ей потом, сам… Если она вообще захочет его увидеть… Похоже, она забыла его…

За этими мыслями он провалился в сон и вновь любовался в своих видениях ее немного нереальным образом…

Пробуждение было болезненным и бессмысленным. Претерпевая невероятные мучения, Норт не понимал, какой высший смысл был в том, что он выжил? Почему Создатель лишил его дорогих его сердцу людей и при этом оставил в живых его? Боль выкручивала его, лишая воли.

Ной терпеливо и кропотливо обрабатывал его бесчисленные раны, определяя их степень тяжести, а Сэт следил за тем, чтобы он ел, и проводил с ним длинные вечера, после тяжелого дня бесконечных операций и перевязок. Ночью же он оставался один на один со своими демонами и воспоминаниями.

Впервые он позволил себе погрузиться в них. Он перебрал всю свою жизнь, день за днем с Джаей. Все радостные и не очень моменты. Впервые после их гибели он позволили себе окунуться в прошлое без боли, а с чувством благодарности, что это было в его жизни, что ему был дарован хоть и краткий, но момент абсолютного счастья.

Вспомнил, как нашел на корабле Тэю и все, что последовало за этим. Не слишком ли он был с ней суров? Но как иначе было уберечь ее от беды? Он сделал все что мог — обучил ее и окружил надежными людьми, которые в ней души не чаяли и были готовы прийти на помощь в любую точку освоенной Вселенной. Он испытал что-то вроде чувства гордости, за то, какой она стала и какое место сумела занять в его семье и среди его друзей. И даже если они больше никогда не увидятся, в нем всегда будет жить частица нее. Альфа и Омега, то, вокруг чего она несколько раз собирала его распадающееся сознание. Крохотная искорка, не дающая ему кануть во мраке.

Ощущение ее ладони в его руке было настолько реальным, что он машинально сжал поврежденную руку, чтобы она снова не ускользнула, и застонал от боли. Ной тут же оказался рядом.

— Что такое? Боли? Поставить укол? — спросил он, быстро проверяя повязки и не началось ли где кровотечение.

— Нет-нет, — поспешил заверить его сатторианец, — сжал руку во сне. Иди, отдыхай.

Ему хотелось снова окунуться в дарящие покой видения, где воспоминания перемешивались с фантазиями о возможной встрече, и от ее радостной улыбки ему становилось удивительно тепло…

* * *

Восстановление было долгим и мучительным. Поначалу не было сил даже двигаться, Норт находился то под наркозом, то отходил от него. Пару дней передышки и снова операции. Несколько дней назад, когда стал понятен весь объем нанесенного ущерба, был вызван Лем.

— Все так плохо? — слабо улыбнулся Норт, глядя на друга.

— Работы много, — улыбнувшись в ответ, ответил сатторианец, — нужны дополнительные руки, только и всего.

— Что насчет ложа? — спросил Норт.

— До ложа тебе еще идти и идти, — сказал Лем, осматривая его раны и тут же бросая взгляды на снимки, проверяя, насколько глубоко то или иное повреждение.

Его сын проделал огромную работу, прекрасно справился и все сделал как надо. Лему же стоило невероятных усилий держать это отстраненно-профессиональное лицо. На самом деле он был в ужасе. Норта рвали крючьями, резали и прокалывали копьями или гарпунами… В паре мест Лем отчетливо разглядел следы клыков… Усилием воли сатторианец собрался и кивнул сыну, командуя начинать. Ной дал наркоз. Они старались обработать как можно больше участков, сначала подхватывая самые тяжелые травмы и ранения.

Лем работал молча. Он не мог говорить. Внутри него все клокотало. Не надо было обладать живым воображением, чтобы представить, что пережил Норт за последнее время. Лем не мог этого понять и принять, как бы ни корил себя Северянин за уход Тэи и гибель Фэйт, это по любым меркам было уже слишком. Конечно, он знал о роли Джахи Джабари, но если бы сатторианец оказал сопротивление, тот никогда с ним бы не справился. Значит, он позволил всему этому случиться. А такого он от Норта никак не ожидал…

День был полон тяжелых, изнурительных операций, а ночь была временем неусыпных бдений, ибо наступала пора боли и кошмаров.

Эти две недели показались всем вечностью, под конец которой Лем и Ной просто с ног валились.