Собственность нефтяного магната

Я не знаю, куда мы едем, потому что от слез даже дороги не разбираю. Но не особо далеко, по ощущениям – всего минут семь. Наружу меня вытаскивает за шкирку сидящий рядом охранник, отталкивает так, что, не удержавшись, я падаю на землю, до крови стесывая ладони. Опомниться не дают – тот, что сидел за рулем, наматывает хвост на кулак и больно дергает за волосы вверх.

- Слушай сюда, цыпочка. Внимательно слушай. Тебе сказали что? Что сказал тебе Шахов? – рычит амбал, - говори, тварь, иначе хуже будет!

Пощечина приходится прямо по щеке и части рта. Я тихо плачу, ощущая, как струйка крови стекает вниз.

- Не приходить… - хриплю онемевшими от удара губами.

- А еще что? Что у этого ребенка нет матери, - подсказывает мужчина и резко дергает за волосы снова, - Ну! Повтори!

Я хватаюсь за его руку, потому что ощущение такое, словно он вот-вот снимет с меня скальп. Слезы просто текут, не переставая, но краем глаза я замечаю кое-что похуже: как тот, что меня держит, нарочито медленно отводит край пиджака назад, позволяя мне увидеть запрятанный в кобуру пистолет. Не сомневаюсь, что боевой.

- У Ильи нет матери, - всхлипываю тихо.

- Еще раз! Громче, дрянь! – с непонятно откуда взявшейся яростью и злостью скрипит зубами амбал.

- У… Ильи… - давясь рыданиями, повторяю я громче, скуля, когда охранник слишком высоко поднимает меня за волосы, буквально отрывая от земли на пару сантиметров, - нет…

- Громче! – пощечина.

- Нет матери!

- Молодец какая, умница девка, - издевательски хвалит охранник и с размаха всаживает ботинок мне под дых.

Он больше не держит за волосы, и я валюсь на землю. Перед глазами плывут круги, темнеет, я силюсь сделать вдох, скребясь бессильно ногтями о землю, словно это вообще может как-то помочь. Еще один удар прилетает в бедро, а я даже запищать от боли не могу, потому что воздух не проходит в глотку.

- Да брось, хватит с нее, - звучит откуда-то сверху сквозь пелену мужской голос, после которого в последний раз мне прилетает еще раз ботинок в живот.

- Тебе еще повезло, дрянь. В следующий раз будешь валяться здесь с парой дырок от ножа в животе, - сплевывает под ноги амбал, - И не вздумай идти на телевидение или к журналистам, иначе прямо тут и прикопаем. Уяснила?

Они уходят к машине и спустя несколько мгновений я слышу звук мотора, который с каждой секундой становится все дальше. Сворачиваюсь клубочком, подвывая от боли и жадно пытаясь глотнуть больше кислорода. Звуков больше нет, лишь бешеная пульсация в ушах. Все вокруг словно подернуто дымкой. Переворачиваюсь на спину и в голове гудит. Мир вращается передо мной, как в калейдоскопе, и я зажмуриваюсь, но меня продолжает качать, словно на карусели, от чего невыносимо мутит. Спустя минуту такой встряски организм не выдерживает: я едва успеваю приподняться на руке, как меня невыносимо рвет на землю. Дрожащей рукой вытираю рот и отползаю в сторону.

«В следующий раз будешь лежать здесь с парой дырок от ножа в животе» - эти слова эхом отдаются в ушах вместе с бешеной пульсацией сердца. Мой ребенок остался там, в руках того ублюдка. От бессильной ярости слезы катятся по щекам, оставляя потеки туши, и я несколько раз ударяю кулаком по земле.

- Ненавижу! Ненавижу, ненавижу, ненавижу!

Утыкаюсь лбом в ладонь, не в силах подавить рвущиеся наружу рыдания. Лишь спустя пять минут, сцепив зубы, поднимаюсь на дрожащие ноги и вытираю тыльной стороной ладони кровь с разбитых губ. Мать ребенка за свое дитя способна на все, и до последнего будет биться, даже если силы не равны. Шахов не считает меня угрозой, для него я всего лишь слабая женщина, которую можно избить и запугать до смерти. Тем лучше для меня. Я уничтожу их всех за своего малыша.

Уничтожу и верну своего ребенка любой ценой.

Собрав оставшиеся силы в кулак, я бреду куда-то с пустыря, пока не выхожу на людную улицу обычного пригорода. Почти сразу натыкаюсь взглядом на женщину, проходящую мимо, и останавливаю ее с просьбой одолжить телефон позвонить.

- Вас избили? Может вызвать скорую или полицию? – предлагает она, не спеша доставать сотовый, только оглядывается вокруг подозрительно.

- Я… - слезы накатывают снова, но я мотаю головой отрицательно. Уже знаю прекрасно, что никто мне не поможет. Дрожащей рукой вытаскиваю из кармана последнюю бумажную купюру и протягиваю ей.

- Вот, возьмите. Мне всего один звонок сделать, правда, клянусь вам, я сразу же верну, я не собираюсь красть.

Женщина хмурится, молчит и когда я уже думаю, что откажет, все-таки кивает и достает из сумки телефон.

- Только не уходите далеко. Купюру уберите, я не возьму.

- Спасибо, спасибо большое! – горячо благодарю я и, когда получаю сотовый в руки, тут же по быстро набираю цифры по памяти. Номер Смирнова я выучила наизусть, прежде чем выбросить его визитку. Как видно, не зря.

Несколько гудков в трубке, после чего Эрнест поднимает ее.

- Смирнов у аппарата.

- Эрнест Федорович, это… Алиса Веденеева. Мы… встречались с вами, помните?

Он хмыкает в трубку. Конечно, он помнит, потому что удивление его звучит фальшиво: