Собрание сочинений. Врата времени

– Есть еще такой Бемайди, но его вряд ли следует принимать в расчет. Дай мне подумать. Насколько я помню, остальных я никогда не видел. Единственный, кто, как мне кажется, может иметь к этому отношение, – это Лэрри, старик с вечно недовольным лицом и здоровенным брюхом. Он обычно на стороне Халдона, но редко следует за ним постоянно, и его меньше других будут беспокоить деньги, зарабатываемые крестьянами. Он найдет способ отнять их у нас, хотя бы объявив праздник в честь посещения землянами нашей планеты. Его обязанность – сбор десятины.

– Может он позволить Халдону восстановить гипердвигатели ИМТ?

– Нет, скорее всего нет. По-моему, Халдон не лгал, когда говорил, что должен хранить это в тайне.

– Не знаю, – сказал Амалфи, – мне его затея не нравится. На первый взгляд все выглядит так, будто Прокторы надеются выставить нас с планеты, как только истечет контракт, а затем собрать все деньги, что мы заплатим крестьянам. Но это же безумие! Как только полиция обнаружит настоящее название ИМТ, а на это не потребуется много времени, она просто разрушит оба города. Такая удача выпадает им не каждый день.

Карст вздрогнул:

– Это потому, что ИМТ как раз тот город Странников, который… который совершил… на Tope-V?

Амалфи вдруг почувствовал, как к горлу подкатил ком.

– Оставь это, Карст. Нам не стоит распространяться об этой этой истории еще и в Облаке. Ее нужно было стереть из твоей обучающей программы.

– Теперь я знаю, – спокойно произнес Карст, – и я не удивлен. Прокторы никогда не меняются.

– Забудь это. Забудь это, ты слышишь? Забудь все, Карст. Ты можешь вернуться назад и быть просто молчаливым крестьянином?

– Вернуться назад к земле? – спросил Карст. – Это, пожалуй, трудновато. У моей жены теперь наверняка новый мужчина…

– Нет, я не о том. Я хочу пойти с Халдоном и взглянуть на его гипердвигатели. Мне нужно взять кое-какое оборудование, и еще мне нужна помощь. Ты пошел бы со мной?

Управляющий недоуменно вскинул брови.

– Ты собрался шутки шутить с Халдоном, босс?

– Именно. Конечно, он знает, что мы обучаем крестьян, но совсем другое дело, когда он это увидит своими глазами. Весь его жизненный опыт восстанет против такого святотатства. Он совершенно не в состоянии думать о тех, кто для него безмолвные рабы, как о людях, способных мыслить. Он знает, что у нас их здесь сотни, но еще не понял, что это значит. Он допускает, что мы в состоянии кое-что втолковать им или собрать из них вооруженную толпу. Но не может и представить, что крестьяне могут научиться чему-то иному, кроме обращения с легким стрелковым оружием, и притом гораздо более опасному!

– Почему ты так уверен? – спросил Хэзлтон.

– Простая аналогия. Помнишь планету Тета Альфы Фицджеральда, местные жители там еще для чего угодно используют лошадей, от перевозки грузов до верховой езды? Предположим, ты приехал туда, где тебе сказали, что несколько лошадей умеют говорить. И, допустим, к тебе подойдет некто, чтобы пожать руку, и при этом он вежливо приподнимет цилиндр, открывая лошадиные уши (извини, Карст, но дело есть дело). Разве после этого ты сможешь думать, будто это была говорящая лошадь? Ты так и не привыкнешь к мысли, что лошади умеют говорить.

– Хорошо. – Хэзлтон про себя улыбнулся явному смущению Карста. – Что мы теперь будем делать, босс? Полагаю, ты уже все решил. Как ты окрестишь свою новую стратегию?

– Ну-у, – ухмыльнулся мэр, – если тебе не нравятся длинные названия, то пусть это будет хотя бы фокус политической мимикрии…

Амалфи бросил взгляд на задумчиво-отсутствующее лицо Карста и ухмыльнулся еще шире.

– Или, – продолжил он, – тонкое искусство замены своей шкуры шкурой оппонента.

3

ИМТ был приземист, глубоко врос в каменистую почву и уже многие века неизменен, как старое кладбище. Его тишина походила на покой смерти, а Прокторы, носившие веерообразные жезлы, украшенные маленькими колокольчиками, – знак своего сана, – и коловшие фанатиков культа великого пророка Малвина их заостренными наконечниками, очень смахивали на монахов, прогуливающихся среди надгробий.

Тишина объяснялась просто. Крестьянам не разрешалось самим говорить в стенах ИМТ, пока к ним не обратятся, а Прокторы редко разговаривали с ними. Для Амалфи это было молчанием в память о миллионах убитых на Tope-V. Он удивился бы, окажись сами Прокторы в состоянии слышать первозданную тишину их города.

Абсолютно голый крестьянин, проходя мимо, бросил на Халдона робкий взгляд и поднял руку к губам в установленном жесте почтения. Халдон снисходительно кивнул. Амалфи постарался никак не выразить своего отношения к этой сцене.

Карст, тащившийся за Амалфи, бросил на Халдона осторожный взгляд, опасаясь привлечь излишнее внимание Проктора. Они прошли через площадь, в центре которой возвышалась скульптурная группа, настолько источенная ветром, что почти потеряла целостность.

Вечность, размышлял Амалфи, это не для монументов.