Собрание сочинений в 9 тт. Том 1

— С добрым утром, Сесили! — Ректор встал. — Я ждал тебя раньше — день чудесный. Но молодым девушкам надо высыпаться даже в такую погоду, — со слоновьей игривостью пошутил он. — Это мистер Джонс, Сесили. Мисс Сондерс, мистер Джонс.

Она взглянула на него, и Джонс поклонился с врожденной грацией толстяка, но, увидев выражение сдержанного, вежливого страха на ее лице, сразу перепугался. И тут же вспомнил проклятые брюки ректора и почувствовал, как у него начинают гореть уши, шея, понял, что не только выглядит смешно, но что она думает, будто он всегда одет именно так. Она не вымолвила ни слова, и Джонс проклинал доброго забывчивого ректора: «Черт бы его побрал: сначала заставил стоять без штанов при Эмми, потом при этой хорошенькой незнакомке — в брюках, похожих на опавший воздушный шар». А ректор продолжал, как судьба:

— Я ждал тебя раньше. Решил, что надо подарить тебе гиацинты.

— Ах, дядя Джо! Какая прелесть! — Голос у нее был шероховатый, как путаница золотых проводов. Она с трудом отвела зачарованный взгляд от Джонса, и Джонс почувствовал, как от ненависти к ним обоим пот проступает на лбу. — Как жаль, что я опоздала! Но я всегда делаю все не так, как мистер… Мистер Джонс, вероятно, догадался, он ведь понял, что я опоздала прийти за гиацинтами? — Она снова посмотрела на него, как на диковинного зверя.

Смущение Джонса превратилось в злобу, и он наконец обрел речи:

— Да, жаль, что вы раньше не пришли. Вы бы увидели меня в еще более интересном наряде, чем этот. По крайней мере Эмми как будто так подумала.

— Простите, не понимаю, — сказала она.

Ректор взглянул на него с благожелательным недоумением, потом понял:

— О, да.» С мистером Джонсом случилась небольшая неприятность, и он был вынужден нарядиться в часть моего туалета.

— Именно «вынужден», благодарю за формулировку! — ядовито сказал Джонс. — Да, я споткнулся о ведро с водой. Очевидно, доктор специально держит его за дверью для того, чтобы его прихожане убедились лично, что при вторичном посещении им и вправду необходима помощь свыше, — объяснил он и, подобно героям греческой трагедии, сам нанес последний, смертельный удар чувству собственного достоинства: — Вы-то, наверно, знаете здешние обычаи и легко можете избежать ловушки.

Она перевела глаза с сердитой красной физиономии Джонса на доброе недоуменное лицо ректора и звонко захохотала.

— Простите! — вдруг попросила она, сразу опомнившись. Невозможно удержаться, мистер Джонс. Вы на меня не сердитесь?

— Разумеется, нет. Даже Эмми надо мной смеялась. Знаете, доктор, вряд ли Эмми подверглась бесчестию, раз она пришла в ужас, увидев мужчину с голыми колен…

Но гостья сразу заглушила неловкую выходку, перекрыв его голос словами:

— Значит, вы показывали мистеру Джонсу свои цветы? Мистер Джонс должен быть очень польщен: для дяди Джо — это знак особого снисхождения, — сказала она как ни в чем не бывало и обернулась к старику, грациозная и неискренняя, как французский совет. — Очевидно, мистер Джонс чем-то знаменит? А я не знала, что у вас есть знакомые знаменитости.

Ректор басовито захохотал:

— Ого, мистер Джонс, видно, вы что-то от меня скрыли? — («Меньше, чем я хотел», — подумал Джонс.) — А я и не подозревал, что у меня в гостях знаменитость!

Внутренняя душевная лень взяла верх над остальными чувствами, и Джонс вежливо ответил:

— И я никак не подозревал этого, сэр.

— Не прячьте от нас вашу славу, мистер Джонс. Женщины сразу все угадывают. Они нашего брата видят насквозь.

— Дядя Джо! — торопливо предостерегла она, видя, как Джонс принял неудачную реплику.

Но Джонс уже был неуязвим:

— Нет, я с вами несогласен, сэр. Если бы они нас видели насквозь, они никогда не выходили бы за нас замуж.

Она взглянула на него с благодарностью и с некоторым интересом. «Какого же цвета ее глаза?»

— Ах, вот, оказывается, кто вы, мистер Джонс! Знаток женщин.

Джонс напыжился от гордости, а ректор, извинившись, пошел в прихожую за стулом. Она прислонилась к бюро, и ее глаза («Синие или зеленые?») встретились с его желтым нагловатым взглядом. Потом она опустила глаза, и он заметил ее красивые и робкие губы. «Ну, будет легко», — подумал он. Ректор подал ей стул, она села, и когда старик сам уселся в кресло, Джонс тоже сел. «Какие у нее длинные ноги», — подумал Джонс, глядя на тонкие складки платья у высокой талии. Почувствовав его бесцеремонный взгляд, она подняла глаза.

— Значит, мистер Джонс женат? — заметила она и сделала глазами так, что Джонсу показалось, будто она до него дотронулась рукой.

«Я тебя раскусил!» — вульгарно подумал он. И ответил:

— О нет, почему вы так решили?

Старик, набивая трубку, посмотрел на них добрыми глазами.

— Значит, я не так поняла.

— Нет, вы так решили по другой причине.

— Вот как?

— Просто вам нравятся женатые мужчины! — храбро сказал он.

— Неужели? — без всякого интереса сказала она.

И Джонсу показалось, что он видит, как ее внимание к нему схлынуло, чувствует, как оно охладевает.

— А разве нет?

— Вам виднее.

— Мне? — переспросил Джонс. — Почему именно — мне?

— Но вы же как будто знаток женщин? — ответила она с милым лукавством.