Собрание сочинений в 2-х томах. Том 1

Пременяется явление, и он зрит гору, до облака досязающую; от воспаленной вершины ее исходят молния и громы; слышится священный глас небесныя трубы, и все предъявляет присутствие божества истинного. Потомки Иаковли гору окружают. Вопрошает он, кое зрелище предстоит его очам. «Се вещает сам превечный, — рек ангел, — вещает он законы, впечатленные им в сердца смертных, в сердца движимые, яко воды: о, если б хотя ныне не забыли они его гласа!»

Наконец Иаков зрит племя свое, возвратившееся в жилище отцов своих; алтарь, поставленный рукою Авраама, пременяется во храм великолепный; народы притекают во множестве на сию священную гору, и он познает место, на коем были гробы праотцов его. Едва отвращает он око свое от сего вида, уже не зрит более ангела, но, исполненный радостию, сходит он с холма и повелевает сынам своим уготовлятися к отшествию.

Тотчас настает смятение во всем доме: приготовляют колесницы. Тако слышен в улье шум юных пчел, кои, разверзая крылия свои, оставляют место своего рождения основати новое селение.

День весь в сих трудах препровождается, и уже нощь распростирала по земле свои первые тени, как Иаков, собрав всех своих ближних, повелевает им последовать за собою.

Во исходе пастырских хижин была приятная роща, которую вихри почитали, где эхо гласу своего не произносило и где все привлекало к единому покою; всегда свежий дерн покрывал тамо землю, и бесчисленные цветы вечно исполняли воздух своими ароматами. Авраам приходил часто в сию рощу для успокоения, и, взирая на смерть как на спокойный сон, оканчивающийся прекрасным утром, избрал он сие злачное место ко своему погребению. Тамо зримы были древнейший гроб его и Исаака; гордость не поставила столпов на оном месте, ни начертала надписания, но, вошед под сию тень, смертный объемлем был благоговением; казалось, что самая добродетель зрелася, седяща на сих гробницах, и самые древеса, в коих некая часть сих священных прахов обращалася, были от всех почтенны.

Провождаемый всеми своими и несящи в руках своих цветы, на алтаре собранные, Иаков приходит в сие место, орошаемое повседневно по его велению и не пострадавшее от всеобщия казни. Луна изливала приятный свет свой сквозь тихие листвия: старец остановляется пред гробом Авраама: «Тень почтенная! — рек он, и все на долгий час умолкли. — Приими последнее мое приношение; возродятся цветы, и уже рука моя не рассыплет их более на сей гробнице. Разлучаюсь с нею видети сына моего, единое благо, оставшееся мне на сей земле, сына моего, в котором твои обитают добродетели; но, когда сон смерти затворит очи мои, тогда с тобою соединюся, и прах мой с твоим купно покоиться будет». Рек он и, трепещущими руками рассыпав цветы на гробе, оный объемлет. Все ближние его, и самые младенцы такожде, прощаются со священным прахом своего прародителя. Но когда Симеон приступает к сей гробнице, куда по злодеянии своем он еще не приходил, тогда, подобен пленнику, коего влекут на жертву ко гробу победителя, бледнеет, трепещет, не смеет обняти гробницу Авраама; но присутствием отца своего и ближних стал он принужден оное исполнить: преклоняется на гроб, и вдруг кажется ему, что оный колеблется и его отревает; вздымаются власы его, и он восстает, ужасом объятый.

Иаков со всеми своими идет потом на гроб Исаака, на коем, такожде цветы рассыпая, возмущался духом. Наконец приходит он на место, на коем Рахиль погребенна. Он на единую минуту умолкает; живейшее чувствование пронзает его душу. «Возлюбленная супруга! — рек он. — Я иду зрети сына твоего, истинное твое подобие. О, если б прах твой, став менее бесчувствен, возмог прияти участие в веселии моем!» По сих словах преклоняется он над гробом, и когда руки его цветами оный осыпают, тогда он слезами его орошает; потом долгое время держит его во своих объятиях; все ближние его возмутились, и слезы текли из очей Вениамина и Селимы. Удовлетворя сим приятным чувствованиям природы, устремляет он еще единожды взор свой на сии гробы и на сие мирное уединение, в коем он желал бы пребывати, если б не хотел видети сына своего, и потом в сень свою отходит.

Нощь не скончала еще своего течения, и Селима, не возмогши ожидати часа, назначенного ко отшествию, оставляет одр свой; молчание царствовало еще в пастырских хижинах; не хотя возмутить сон Иаковль, приступает она тихо к его обитанию и вдруг зрит его оттуда исходяща. Она устремляется в его объятия, и скоро потом приходят все его сыны, жены их и младенцы со многочисленными колесницами.