Собрание сочинений в 2-х томах. Том 1

Тотчас избирает он колесницу Иакову и Селиме и собирает множество других для пришествия своих ближних. Он награждает дарами свою братию; горячность и щедрость его являются паче всех к Вениамину, и пять колесниц исполнены были драгоценнейшими произведениями Египта, кои посылает он отцу своему и возлюбленной. Он провождает сиоих братий, объемлет их и увещевает их согласие хранити. Имея еще в объятиях своих Вениамина: «Не порази, — рек он ему, — не порази чувствительно сердца Иакова и Селимы, уготови их к сей благополучной вести, да возмогут пренести они нечаянную радость по толь долговременной печали». По скончании сих слов разлучается он с возлюбленным братом.

С исполненными слез очами шествует он ко вратам мемфийским и тамо, продолжая супротивлятися гладу, трудами своими уменьшает нежное свое сожаление. Между тем, Итуриил предприемлет вдруг и труды его наградити и остановити чувствования, кои толь великую силу над сердцем его восприяли.

Иосиф, проходя Египет и достигая до пределов сего государства, где Нил с высоких низвергается камней, восхотел познати исходище сея благотворныя реки, не из праздного и бесплодного любопытства, не желая возвыситися ко творцу своему, испытывая природу. «Возвестите мне, — рек он провождающим его, — в коих местах река сия рождается, коими блаженными странами распространяет с водами ее плодоносие, почто обильнее тех рек, кои в недрах своих злато сохраняют, становится Нил отцом изобилия, и, подобен птице, покрывающей птенцы свои, произрощает он произведения земли тоя, которую потопляет в самое то время, когда другие реки, разливаясь, поля опустошают». Отвещают ему, что до сего времени Нил сокрывает свое начало толико, колико изъявляет себя своим благодеянием. Иосиф устремил очи свои на сию реку, и если б присутствие его не нужно было благополучию Египта, он одолел бы сии камни и восшел бы к речному исходищу.

Препятствиями любопытство его возрастало; часто, шествуя по брегу, предается он сим мыслям, — тако чувствительная и великая душа, воззрев на природу, хощет парити до недр божества, до сего превечного начала, океана всех существ, коего преходящие волны спираются и в бездну времени протекают. Седящему на бреге Ниловом, обремененному трудами и предавшемуся сну, отяготившему очи его, ангел Египта сии слова вещает: «Известно мне твое желание: душа твоя хощет испытати глубину природы, и вид твоего любопытства есть едино из величайших чудес ее; два славные победители,^[1] обагрив всю землю кровию, возгорят равным сему желанием и согласятся жертвовать свои царства и все текущие под областию их реки единому преимуществу видети Нилово исходище и испытати вину его плодородия; толь познание земли сея превыше есть побед! Но я не удовлетворю их желанию; почто природе сообщати таинства тем, кои стремятся к ее разрушению? Блаженны воды сии, текущие свободно в толь дальнем от них расстоянии и не обагряемые человеческою кровию, лиющеюся повсюду, куда токмо они приходят! О ты, коего душа более истинного величества имеет и который, не навлекая на землю казни, отвращает оную и над нею торжествует, иди, последуй на воздух за мною, природа хощет тебе открыти все свои таинства».

Рек он, и чает Иосиф возвышатися по следам сего духа; кажется ему, что земное тело от него отпадает и он облекается в существо воздушное, в сие бессмертное одеяние бессмертныя души; он взирает на воздух как на такую стихию, где ему жити долженствует, и быстрый полет орла, упадающего на агнца, не может сравнитися с быстротою сего течения. Все, что он ни зрит, все представляется ему толь истинным природы изображением, что мечтание сие нимало не разнствовало с вещественностию. Во единую минуту претекают они Египет, знойную Ефиопию и остановляются в Абиссинии на камнях, кои, возвышаяся до небес, кажутся хотящими сокрыти от всех заключаемые в себе сокровища. Тотчас приятное журчание поражает слух Иосифов, и он зрит два чистые источники, текущие из пещер, окруженных зеленью и цветами; баснь веселой кистию своею не дала толь прелестного убежища наядам; сии оба источника стекаются в единый пространный кладезь, который, став верным небес зерцалом, представляет то быстрый бег облаков, их сильное друг о друга ударение и молнии, их раздирающие, то спокойную лазурь небесного свода, где, подобные белой волне, летают туда и сюда легкие облака, коих край солнечными лучами позлащенны. Стада не утоляют никогда в сих водах жажды своея; вихри не возмущают ее поверхности, и ни единое насекомое не обрело тамо своего гроба; ныне спокойный зрится тут источник, но когда небесными водами бывает оный увеличен, тогда одолевает камни, хотящие сопротивитися его течению, и становится рекою, стремящеюся из пределов своих, коея рев слышим вдали и которая в ярости своей ни единым оплотом не может быти удержана. Иосиф, уверенный о том, что зрит Нилово исходище, устремляется на край кладезя, и он был первый смертный, коего образ изобразили сии чистые воды.