Собрание сочинений. Том 6

Адам и Ева были беспартийные,
ковчег придумал беспартийный Ной.
Все партии с ухмылочкой противною
черт выдумал – у черта вкус дурной.

А может, в сердцевине самой яблока,
как червь засела, – червь и змей притом, —
политика – профессия от дьявола,
и люди зачервивели потом.

Политика придумала полицию,
политика придумала вождей,
сочла живую душу единицею
и рассекла на партии людей.

Где партия вдовы, калеки, странника,
где партия ребенка и семьи?
Где грань меж Магаданом и Майданеком,
и между Освенцимом и Сонгми?

Когда-нибудь, когда-нибудь, когда-нибудь
праправнукам сегодняшних времен
все партии припомнятся, как давнее,
как несусветный дикий Вавилон.

И будет мир, где нет калек на паперти,
политиков и нравственных калек,
а в нем одна-единственная партия —
ее простое имя – человек.

22 ноября 1971

Хотя я придумал для этого стихотворения хитрое название «Монолог анархиста» и пытался его напечатать в «зарубежном цикле», номер не прошел. Впервые опубликовано лишь в 1990 году, но зато в самой многотиражной газете «Аргументы и факты», никогда до этого не печатавшей стихов.

Тараканы

Тараканы в высотном доме —
Бог не спас,
                  Моссовет не спас.
Все в трагической панике —
                                             кроме
тараканов,
                штурмующих нас.
Адмиралы и балерины,
физик-атомщик и поэт
забиваются под перины,
тараканоубежища нет.

На столе у меня ода —
тяжкий труд,
а из мусоропровода
гости прут.
Только Зыкина запела,
с потолков
подпевать пошла капелла
прусаков.
Композитор Богословский
взял аккорд,
а на клавиш вспрыгнул скользкий
рыжий черт.
Тараканы тихони,
                             всееды,
археологи грязных посуд.
Тараканы-искусствоведы
по настенным гравюрам ползут.
Тараканы,
                 на нашу набережную
в дом-гигант на Москве-реке
вы с какою старушкой набожной
тихо въехали в сундучке?
И, воспитанная веками,
применяет угрозы и лесть
психология тараканья
тех,
     чья формула: это – пролезть.
На словах этот парень, как витязь,
он за правду пойдет на таран,
но какая-то в нем
                            глянцевитость.
Осторожнее —
                        таракан!
Плагиаторы,
                    вкусно похрумкивающие,
не посыпаны порошком.
Тараканы,
                 стишки похрюкивающие,
в шапках пушкинских —
                                        пирожком.
Развлекательство,
                             размокательство,
ресторанное «эге-гей!»
угрожающе резво катится
на эстрады со всех щелей.
Вся бездумщина,
                            вся цыганщина,
весь набор про сердца на снегах —
это липкая тараканщина
с микрофонами в лапках-руках.
Надо нашему дому очиститься.
Дело будет, товарищи, швах,
если взмоют ракеты космические
с тараканами,
                      скрытыми в швах.

23 ноября 1971