Собрание сочинений. Том 5

Собрание, засмеявшись, дружно зааплодировало оратору. Моряков в армии любят и уважают.

— Ползу и я со своей пятеркой бойцов, — продолжал младший сержант Дзарасов. — А какие они, танки, еще и сам не знаю. Я балтиец, корабли видел, эсминцы, подлодки и прочее, танк — только в кино. И вот гляжу: лезут пять штук. Четыре машины я пропустил мимо себя, а хвостовую, пятую, угостил сразу двумя бутылками. Загорелась, как фейерверк. Фрицы стали вылезать из нее, я их из автомата, чтобы не пугались зря. Обернулся, а мои ребята уже покончили с четырьмя. «Все?» — спрашиваю. «Все, — отвечают. — Больше работы нет!» — «Ну, нет так нет, топай к себе». С тех пор я без бутылки ни шагу. В это оружие верю. Четко работаю. Потом, самое главное, это знать уязвимые места танков. Бронебойщик вроде доктора — он должен обязательно знать, где у танка кашель, а где ломота. Надо всегда к танку приглядываться, чтобы знать, чего он не любит. Ну, а в общем я присоединяюсь к предыдущим ораторам. Охота мне теперь послушать сержанта Демина, который наибольше из всех нас понаворочал.

Перед собранием встал знаменитый на этом участке фронта истребитель.

— Товарищи, — сказал он, — я командир орудия. В бою за один день оно уничтожило двенадцать немецких танков. К бою я готовился заранее. Я хоть до той поры и не уничтожал танки, но прислушивался, как другие делали, и вникал, и кое-что для себя разрабатывал. Я, например, всегда подготовлю своему орудию три огневые позиции — основную, запасную и ложную. Позиции хорошо маскирую, боеприпасы обязательно зарываю в землю, готовлю укрытия для расчета.

В тот день боя я оборудовал позиции и выставил наблюдателей за танками. Скоро они сообщили, что, мол, гости идут. Орудие было сейчас же развернуто в направлении танков и первым выстрелом подожгло головной танк. Это сразу подняло дух. Видя горящий танк, мой заряжающий, хотя и был ранен, продолжал работать у пушки — отказался уйти на перевязку. Подбили еще два танка. Фашисты отошли, затем начали вторую атаку. Тут вышел у нас из строя наводчик, и я сам подскочил к панораме. Отбили и вторую атаку, и третью, и только после нее я заметил, что орудие повреждено. В чем секрет? Немецкий танк, вы знаете, чего не любит? Он стойкости нашей не терпит. Если твердо стоишь на своей позиции и орудие твое исправно, всегда верх возьмешь над ним. Это уж точно. А так приготовь хоть десять позиций, но если на них не можешь держаться, то уж лучше сразу рой себе могилу — концы в воду.

— Это верно, — сказал моряк, старший лейтенант Трофимов. — Танк можно взять любым оружием, была бы воля, я уничтожал их из стодвадцатимиллиметрового миномета. Замечательно получается. Моя батарея за четырнадцать дней подбила и уничтожила минометами десять танков, одно орудие, пять пулеметов и человек пятьсот немцев. Надо только одно помнить: когда бьешь по танку минометами, надо навалиться батареей на одну машину, и крышка. Потом всеми силами на вторую. Замечательно получается.

Младший сержант Выгодской казался мало разговорчивым. Он долго настраивался говорить, затихал и вновь возвращался к началу своего повествования, никак не думая двинуться с места. Народ стал посмеиваться над робким оратором.

— Ничего, ничего, — сказал генерал. — Дела твои хорошие, их словами не испортишь, валяй, как умеешь.

И Выгодской, застенчиво улыбнувшись, быстренько и невнятно рассказал, что лично он подбил два танка, а его взвод семь штук и что, по его мнению, не сидеть в щели и не прятаться в окопе надо хорошему бронебойщику, а самому охотиться за немецкими танками, выискивать их на исходных позициях, подстерегать на марше, ловить на выходе из боя.

— А то ждать, покуда он явится, такого терпения не должно быть у бронебойщика, — сказал Выгодской; и все, перестав смеяться, поглядели на него внимательно. — Пять, говорят, или шесть позиций надо изготовить, — а десять не хотите? Выходишь на охоту, так каждый метр примечай, в уме держи — то, может, и будет твоя позиция. Бронебойщик кочевать должен впереди своих боевых порядков. У меня ложных позиций не одна, а пять или семь, запасных столько же. Это когда прижали тебя к окопам — ну, тогда играй на двух-трех позициях, а так, нормально надо играть на семи-восьми. Местность сама подскажет, сколько уж отрыть позиций. И отрывать надо их метров пятьдесят — шестьдесят одна за другой, да так, чтобы одно ружье могло в любую минуту поддержать другое…

— Если глубокая щель, — вздохнув, мечтательно сказал бронебойщик Мелешко, — ежели щель глубокая и узкая, то и с двух метров можно.

— Чем? Чем?

— Обыкновенно чем. Противотанковой, — и замолчал.

Час был поздний, собрание закончилось. Делегаты пошли на концерт, а потом ужинать.

1942

На Каспии