Собрание сочинений (Том 4)

Пока работал мастером, в цех приходил первым, уходил последним, участок свой через год вывел из прорыва, а стаз начальником цеха, вывел из прорыва и цех. Дело, как говорится, сделал.

Но отчего же его - да и нас тоже - грызут сомнения?

Да потому, что у ствола есть ветви, и это обязательно. Ветви, когда дело касается дерева, имеющего, так сказать, общественное значение, могут оказаться вовсе другой породы, чем само дерево. Вроде как привиты от других растений. И не всегда - благородных пород. Бывает от сорняков.

Что это значит?

А то, что хорошему, общественно справедливому порыву могут сопутствовать побочные явления, дополнительные, что ли, подробности, которые своим звучанием, характером, даже интонацией, способны если не перекрыть главную мелодию порыва, то сильно изменить впечатление о ней.

Это вроде осложнений у выздоравливающего. Главный фактор - хорош, ничего не скажешь, человек поправился, но вот вдруг голова болит ни с того ни с сего, или в ухе стреляет, или сердце дает перебои - как с этим быть? Чего тут больше - хорошего или плохого?

В письме Александра Козаря слышатся такие же осложнения.

Вроде бы правилен главный порыв, мы его принимаем, как говорят на собраниях, в основном. Но есть целый ряд поправок. Целый ряд вроде бы подробностей - но с ними мы не согласны.

Вот что и как пишут об этих ветвях от других деревьев, об этих осложнениях читатели.

"Человек делает себя всю жизнь: учится, размышляет, растет духовно и нравственно, преодолевает трудности. Если он при этом целеустремленно добивается успеха - жизнь его интересна, богата, осмысленна.

Так, мне кажется, поступает и инженер Александр Козарь из Киева - не случайно он и "движется по жизни с крейсерской скоростью". Главное - он любит свой труд. И потому растет стремительно.

"Хочу быть первым" - эти слова отвечают духу нашего времени, его всевозрастающим потребностям в крылатых, масштабных людях и идеях. Слова эти, произнесенные человеком, говорят о многом: о характере его мышления, широте интересов и взглядов, о его культуре чувств, убежденности. Говорят о том, что это сильный человек. Они, эти слова, могут быть и мерилом его взглядов и поступков. Ведь не материальные же, в самом деле, стимулы стали первоосновой трудовых рекордов ивановской ткачихи Валентины Голубевой и московского строителя Николая Злобина, научных открытий академика Сергея Королева и полевода Терентия Мальцева и многих других наших замечательных соотечественников. Они просто являют собой прекрасный образец талантливой, творящей и созидающей личности, стремящейся быть первой во всем и всегда.

И Александр Козарь тоже, как мы знаем, стремится быть первым - болеет за порученное дело, мечтает наладить стабильную работу не только своего цеха, но и всего завода. Все это говорит о том, что он живет общественными интересами, мыслит крупномасштабно. И все-таки есть в нем что-то такое, что коробит меня.

Сознание достигнутого положения (начальник цеха на крупном заводе действительно ответственная должность) уже породило в нем чувство собственной значительности. Отсюда и его холодно-равнодушные рассуждения о цене тех людей, которые работают под его руководством. "Серые", мол, все, сплошные неудачники. Оценивая такой меркой людей, нетрудно упустить тот момент в жизни, когда пойдешь вверх по служебной лестнице, не замечая при этом, куда ступает твоя нога - на твердую землю или на голову человека. Тут очень легко сделать один неверный шаг - и все будет кончено. Не научишься прислушиваться к голосу "середняков" - а руководить без ежедневного тесного контакта с массой невозможно - и сам не заметишь, как пойдешь в обратном направлении по ступенькам твоей несостоявшейся карьеры. Хотя лично я не хотел бы вам, Саша, этого желать. Потому что вижу - при ваших некоторых ошибочных воззрениях - в вас человека одаренного, ищущего. Короче говоря, Александр, хорошо, что вы знаете себе цену. Только не переоценивайте себя.

Владимир Руднев,

партийный работник, Москва".