Собрание сочинений. Том 2

Пришлось однажды туго —
потуже, чем теперь.
Пришел на свадьбу к другу —
мне не открыли дверь.
Стучался удивленно, —
нет, что-то здесь не то.
Звонил по телефону, —
не подходил никто.
Что делать оставалось —
меня обида жгла.
А свадьба состоялась,
а свадьба-то прошла.
Вот случай-то случился,
и помнил я о ней,
но, перепутав числа,
приехал днем поздней.
Там были разговоры
и песни во хмелю.
Там были помидоры,
а я их так люблю.
И апельсинов горка
стояла на окне,
и говорили: «Горько!» —
не помня обо мне.
А кремы из ванили!
А огурцы в меду!
Но мне не позвонили.
Решили – не приду.
А я туда собрался
на следующий день.
Надел свой лучший галстук
и кепку набекрень.
Я не вздыхал угрюмо,
хоть и женился друг,
и мелодичных рюмок
купил двенадцать штук.
Гордился я законно
и нес их на виду
и говорил знакомым:
«На свадьбу я иду!»
Машина по асфальту
меня, спеша, везла,
везла меня на свадьбу,
которая прошла.

6 августа 1955

Продукты

Е. Винокурову

Мы жили, помнится, в то лето
среди черемух и берез.
Я был посредственный коллектор,
но был талантливый завхоз.

От продовольственной проблемы
я всех других спасал один,
и сочинял я не поэмы,
а рафинад и керосин.

И с пожеланьями благими
субботу каждую меня
будили две геологини
и водружали на коня.

Тот конь плешивый, худородный
от ветра утреннего мерз.
На нем, голодном,
                            я, голодный,
покорно плыл в Змеиногорск.

Но с видом доблестным и смелым,
во всем таежнику под стать
въезжал я в город – первым делом
я хлеба должен был достать.

В то время с хлебом было трудно,
и у ларьков уже с утра
галдели бабы многолюдно
и рудничная детвора.

Едва-едва тащилась кляча,
сопя, разбрызгивая грязь,
а я ходил, по-детски клянча,
врывался, взросло матерясь.

Старанья действовали слабо,
но все ж, с горением внутри,
в столовой «Золотопродснаба»
я добывал буханки три.

Но хлеба нужно было много,
и я за это отвечал.
Я шел в райком.
                         Я брал на бога.
Я кнутовищем в стол стучал.

Дивились там такому парню:
«Ну и способное дитя!» —
и направление в пекарню
мне секретарь давал, кряхтя.

Как распустившийся громила,
грозя, что все перетрясу,
я вырывал еще и мыло,
и вермишель, и колбасу.

Потом я шел и шел тропою.
Я сам навьючен был, как вол,
и в поводу я за собою коня
навьюченного вел.

Я кашлял,
                мокрый и продутый.
Дышали звезды над листвой.
Сдавал и мыло и продукты
и падал в сено сам не свой.

Тонули запахи и звуки,
и слышал я
                  уже во сне,
как чьи-то ласковые руки
шнурки
            развязывали
                                мне.

6 сентября 1955

«Бывало, спит у ног собака…»