Собрание сочинений. Т. 1

            Месяц выбелил пол,
            Месяц молча вошел
Через окна и настежь открытые двери.
Ускользающий взгляд заблудился в портьере.
            Тишина беспокойно кричит,
            И сильней напряженное сердце стучит.
О, как льстиво и приторно пахнет душистый горошек
            На решетке балкона!
С теплым ветром вплывают в пролеты окошек
            Бой полночного звона,
Отдаленные вскрики флиртующих кошек,
            Дробь шагов за углом.

Старый месяц! Твой диск искривленный
Мне сегодня противен и гадок.
            Почти примиренный,
Бегу от навязанных кем-то загадок,
            Не хочу понимать
И не стану чела осквернять
Полосами мучительных складок…

Сторожко дома выступают из темени.
Гаснут окна, как будто глаза закрывают,
Чьи-то нежные руки, забывши о времени,
            В темноте безумолчно играют.
Все вкрадчивей запах горошка,
Все шире лунный разлив.

В оранжевом пятне последнего окошка
            Так выпукло ясны
Бумага, счеты. Кто-то щелкал, щелкал,
Вздыхал, смотрел в окно и снова щелкал…

Старый месяц! Бездушный фанатик!
Мне сегодня сознаться не стыдно —
            К незнакомым рукам,
            Что волнуют рояль по ночам,
Я тянусь, как лунатик!

<1911>

«Цветы от солнца пьяны…» *

Цветы от солнца пьяны…
О, сколько их! Взгляни:
Герани и тюльпаны,
Как пестрые огни
На зелени поляны.

            На крылечке припекло,
            Виноград ползет на крышу,
            Где-то близко-близко, слышу,
            Бьется муха о стекло.

Вишневый цвет опал,
Миндальный распустился,
Как розовый коралл
На голых ветках вскрылся
И сердце взволновал.

            Но хозяйка так комично
            Вдоль стволов белье развесила…
            Это было б неприлично,
            Если б не было так весело…

Пусть Бог простит ее,
Как я ее прощаю.
Смотрю — не понимаю
И белое белье
Цветами называю.

<1909>

ХМЕЛЬ *

Вся ограда
В темных листьях винограда.
Облупилась колоннада. Старый дом уныл и пуст.
Плеск фонтана.
Бог Нептун в ужасных ранах…
Злая жалоба внезапно вырывается из уст:
«Свиньи! Где-нибудь в Берлине,
В серо-каменной твердыне,
На тюках из ассигнаций
Вы сидите каплунами безотлучные года —
Что бы этот дом прекрасный подарить мне навсегда!»
Шум акаций.
Пред оградой Божья Матерь,
Опоясанная хмелем…
На реке зеленый катер
Уморительно пыхтит.
Растревоженный апрелем,
Безработным менестрелем,
Я слоняюсь, я шатаюсь, я бесцельно улыбаюсь,
И кружится под ногами прибережное шоссе.

<1911>

«Узкий палисадник…» *