Собрание птиц

– Ну, вот вам и доказательство! – воскликнул Паркинс. – Виноваты твари и их чудище. Они увели ее из этой петли.

– Но кто-то должен был видеть, как они уходили, – возразил Лео. – Мы поставили охранников у входа.

– Есть способ выйти отсюда незаметно, – сказал Ламот и подошел к огромному валуну, лежавшему у подножия холма. – Кто-нибудь, помогите мне.

Для того, чтобы сдвинуть камень с места, потребовались усилия семи человек, но в конце концов мы сумели откатить его на несколько футов в сторону. За камнем открывался туннель, уходящий во тьму.

– Будь я проклят, – пробормотал Паркинс. – Это что, черный ход в рудник?

– И запасной выход из петли, – добавил Лео.

– Пусто́та без труда сдвинула бы с места этот валун, – вставил я.

– Ну что ж, я думаю, ты получил ответ на свой вопрос, так? – едко произнес Паркинс. – А теперь вот что, Ламот. Прикажи своим ребятам вернуть мою девушку, да побыстрее.

Ламот рассмеялся.

– О, все не так просто. Мы вернем заложницу только после того, как получим Эллери.

Паркинса затрясло от возмущения.

– Послушай, Ламот, – но ведь Бернем не отказался от мирных переговоров только из-за того, что твари похитили дикую девчонку у него…

– Это другое. А сейчас это были враждебные действия, предпринятые в то время, когда мы вели мирные переговоры.

– Мистер Ламот, будьте же благоразумны, – умоляла его мисс Королек.

Он повернулся к ней.

– Ну ладно, а теперь вы послушайте меня. Вы говорите, что похищение совершили те самые твари, которые бежали из вашей тюрьмы. Тогда я вижу только два варианта: либо вы не можете навести порядок в собственном доме, либо вы выпустили их намеренно.

– Это абсурд! – воскликнула мисс Королек.

– А по-моему, звучит вполне разумно, – вмешался Лео. – Мы думали, что вы, птицы, уже несколько месяцев назад разобрались с этими тварями и их чудищами. А теперь они на свободе, снова делают, что хотят? Как мы можем доверять таким некомпетентным посредницам?

Ламот со своими шипящими енотами обернулся ко мне.

– Значит, ты какой-то там знаменитый сыщик? – бросил он. – Для тебя будет лучше, если это правда.

Ламот шагнул ко мне и сунул мне в руку небольшую карточку. Это была фотография девушки с повязкой на одном глазу, в черном платье с гигантским кринолином.

– Нет. – Мисс Сапсан выхватила у меня фото. – Джейкоб не будет в этом участвовать.

– Именно вы втравили его в это дело, – рявкнул Ламот. Глаза его горели, как угли. – Наведите порядок, Сапсан. Верните мою девушку. Иначе вы, имбрины, можете забыть о мирных переговорах.

Глава седьмая

– Мне так жаль, Джейкоб. Не следовало впутывать вас в эту историю.

Я шел по следу из черных капель, оставленных пусто́той в туннелях, а мисс Сапсан, Эмма и Енох шагали за мной. Здесь, в безлюдных коридорах, было не трудно отыскивать «слезы» чудовища, но я понятия не имел, удастся ли продолжить погоню после того, как мы покинем петлю.

– А вдруг у меня ничего не получится? – вздохнул я. – Мне никогда прежде не приходилось выслеживать пусто́ту подобным образом. Я ведь не Эддисон, который чует запах странных на больших расстояниях…

– Вы лучше Эддисона. Потому что чувствуете их присутствие.

След привел нас к выходу из петли, которым пользовались американцы, – это был уже третий по счету лифт, – и с его помощью мы относительно легко и безболезненно преодолели портал и попали в настоящее. Выйдя из лифта, мы очутились в холле, набитом туристами.

– Надеюсь, ребята, вы хорошо повеселились! – Ухмыляющийся гид пришлепнул мне на рубашку стикер с надписью: «Я побывал в руднике времен «золотой лихорадки», и все, что мне досталось – паршивый стикер!»

На полу у выхода я увидел черное пятно – оно впиталось в ковровое покрытие. Пусто́та проходила здесь, именно через этот портал она попала в настоящее.

След из черных «слез» продолжался за дверями холла, тянулся по тротуару, заворачивал за угол, и я обнаружил, что мне все легче и легче находить его. Через некоторое время я перестал даже присматриваться, потому что обоняние, а также некое внутреннее чувство говорили мне, куда идти. Я вообразил себя персонажем из старого мульт- фильма, который принюхивается к неуловимому аромату пирога, остывающего где-то на подоконнике.